Плохой Круз - Л. Дж. Шэн

хватало, так это стиля и вкуса, но их отсутствие компенсировалось просто существованием. Это была одна из очень немногих закусочных в округе.

Фэрхоуп был настолько маленьким городком, что найти его можно было только с помощью микроскопа, карты и больших усилий. Член твоего худшего бывшего-маленький. И капсула реального времени тоже.

В нем была одна школа К-8, один супермаркет, одна заправочная станция и одна церковь. Все всех знали. Ни один секрет не был защищен от банды сплетниц из пожилых женщин, которые каждый день играли в бридж под предводительством миссис Андервуд.

И все знали, что я облажалась.

Черная овца города.

Блудница, безрассудная женщина, Иезавель.

Я полагала, что в этом была главная ирония в отношении Фэрхоупа — это было несправедливо и не давало никакой надежды.

Краем глаза я заметила Круза Костелло, занимающего столик со своей девушкой, Габриэллой Холланд. У Габби (она ненавидела, когда ее так называли, поэтому я иногда так называла ее, хотя только в уме) было примерно шесть миль ног, каждая толщиной с зубочистку, цвет лица новорожденного ребенка и, возможно, такой же интеллектуальный способности.

Ее блестящие черные волосы до талии делали ее похожей на давно потерянную Кардашьян , и она была столь же требовательна, внося возмутительные изменения в заказанные блюда.

Например, бургер с говядиной в стиле Элвиса тройного размера и дополнительным картофелем фри с сыром превратился в бургер из органических овощей с пониженным содержанием жира, приготовленный на свободном выгуле, без булочек, без картофеля фри, с дополнительными листьями рукколы и без соуса.

Если вы спросите меня, ни одна щель между бедрами в мире не стоила того, чтобы ее съели, как хомяка. Но Коултер по-прежнему соглашался со всеми ее требованиями, потому что она всегда ныла, если к тому времени, когда она заканчивала есть, на ее тарелке оставалось пятно масла.

— Просто брось это, Месси Несси. Возьми мою вилку, и мы все сможем двигаться дальше, — прошипел подросток на заднем плане, вырывая меня из задумчивости.

Жар обжег мои щеки.

В то время как Круз сидел ко мне спиной, Габриэлла пристально наблюдала за мной, как и за остальными посетителями, ожидая, чем же обернется эта ситуация. Я бросила еще один взгляд на Джерри, прежде чем вздохнуть, решив, что из-за этого не стоит увольняться, и присела, чтобы поднять вилку с пола.

Два события произошли одновременно.

Во-первых, я почувствовала, как пальцы этого придурка ущипнули меня за щеку.

Во-вторых, я увидела вспышку камеры телефона позади меня, когда кто-то сделал снимок.

Я обернулась, отбивая его руку, мои глаза горели, как будто я только что открыла их в бассейне, полного хлорки.

— Что, за черт? — прорычала я.

Парень смотрел мне прямо в глаза, со злобной ухмылкой жевал соломинку от своего молочного коктейля.

— Я слышал истории о тебе, Месси Несси. Тебе нравится проскальзывать под трибуны с мальчиками, да? Я могу отвезти тебя обратно на место преступления, если ты почувствуешь ностальгию.

Я собиралась потерять самообладание, работу и свободу и по-настоящему убить ребенка, когда его спасла (южная) красавица.

— Официантка? Ю-ху , могу я получить здесь помощь? — Габриэлла махнула рукой в воздухе, небрежно взмахнув своими очень блестящими волосами.

Я указала на этого ребенка. 

— Надеюсь, ты подавишься своей соломинкой.

— Надеюсь, ты подавишься моей соломинкой.

— Думаю, это примерно соответствует размеру.

— Тернер! — Джерри рявкнул, внезапно обратив внимание на это взаимодействие.

— Ладно, ладно, — пробормотала я.

Мое единственное утешение заключалось в том, что с таким лицом и линиями пикапа, парень в толстовке Дрю был обязан оставаться девственником до тридцати.

Тем не менее, это было отстойно, что мне пришлось сохранить эту работу, чтобы иметь возможность обеспечивать Бира. Найти работу в Фэрхоупе было непросто, особенно с моей репутацией. Втайне, однако, я всегда хотела накопить достаточно, чтобы изучить что-то, что мне нравилось, и найти что-то еще.

Я затопала к кабинке Габриэллы и Круза, слишком сердитая, чтобы чувствовать обычное беспокойство, которое сопровождает общение с золотым мальчиком города.

Круз Костелло был и всегда будет любимым сыном Фэйрхоупа.

Когда мы учились в средней школе, он написал письмо президенту, такое красноречивое, такое обнадеживающее, такое трогательное , что его и его семью пригласили на церемонию Благодарения в Белый дом.

В старших классах Круз был квотербеком, который привел школу Фэйрхоуп к финалу штата — единственный раз, когда школа зашла так далеко.

Он был единственным жителем Фэрхоупа, когда-либо посещавшим школу Лиги плюща.

Великая Надежда Фэрхоупа. (Да. Я ездила туда с каламбурами. Смиритесь с этим).

Тот самый, который помог Дайане Хадженс родить в своем грузовике в бурный канун Рождества и заслужил фотографию в местной газете, с улыбкой держащей плачущего младенца, кровь стекает по его мускулистым предплечьям.

Не помогло и то, что после окончания колледжа Круз пошел по стопам своего отца-пенсионера и стал любимым семейным врачом города.

Судя по всему, он был более святым, чем вода, по которой ходил Иисус, более добродетельным, чем Мать Тереза, и, что, возможно, больше всего сводило с ума, более горячим, чем Райан Гослинг.

Высокий, худощавый, со скулами, которые, честно говоря, должны быть вне закона.

У него даже были порно-усы, о которых он не подозревал, что делало его очень сексуальным. В городе не было женщины, которая не хотела бы видеть свои соки на этих усах.

Даже его одежда слепого старшего бухгалтера, состоящая из штанов цвета хаки, белоснежных носков и рубашки поло, не могла скрыть того факта, что этот человек умел ездить верхом до невозможности.

К счастью — я использую этот термин вольно, потому что в моей жизни не было ничего везучего, — меня настолько потрясло само существование Круза, что я почти невосприимчива к его очарованию.

Я остановилась у их столика, прислонилась бедром к изношенной кабинке и очень громко хлопнула жвачкой, чтобы скрыть нервную икоту от прикосновений этого ребенка. Всякий раз, когда возникало время от времени желание высказаться за себя, я вспоминала, что перспективы моей работы в этом городе были тоньше, чем талия Габби. Воспитывать тринадцатилетнего было недешево, и, кроме того, вернуться к родителям было невозможно. Я не ладила с мамой Тернер.

— Доброе утро. Чем я могу помочь?

Габриэлла с отвращением сморщила носик-кнопку. Она носила повседневные джинсы скинни, дорогую белую кашемировую шаль и скромные украшения, что придавало ей шикарный вид непринужденности (и, возможно, француженки).

— Как дела, Несси? — спросила она, почти не шевеля губами.

— Ну, Габриэлла, каждое утро я просыпаюсь не на той стороне капитализма, я почти уверена, что моя машина вот-вот умрет, а моя спина не молодеет. Так что в целом неплохо, спасибо за вопрос. А ты как?

— Я только что заключила крупный контракт с