Именем Анны. Возврата не будет - Татьяна Губоний

Вряд ли, конечно, Савила выдерживала молчание именно по этой причине. Скорее всего, ждала новостей о девчонке, как Алевтина. Что ж, ему не трудно:

– У нас новостей нет. Разве что ты порадуешь. И у жёлтых глухо, но это неудивительно, ты сама знаешь, как они ищут…

Что было, то было – из всех тёмных кланов, жёлтый (в деле поисков) был самым бесполезным. А вот тот факт, что девчонку не могли отследить вездесущие синие, характеризовал ситуацию, как критическую. Савила наверняка это понимала, и ему захотелось её приободрить. Или себя.

– Держу пари, что на этот раз её занесло подальше Филиппин. Куда-нибудь в Индонезию, где не ступала нога интернета…

Казалось, он иронизировал, но на самом деле он сердился. Если бы Савила была рядом, то увидела бы это сразу по прокатившейся по нему волне ведьмацкого пламени. Это случалось с ним всякий раз, как только у него сбивался привычный баланс чувств. Алевтина смеялась: сувенир, мол, от судьбы, чтобы Лент не забывал, что стал синим совсем недавно, вот и будет теперь зеленеть всякий раз, вспоминая об Анне.

Естественно, по телефону Савила зелени не увидела, но и на псевдоиронию не повелась – она прекрасно его знала: – Нет, Лаврентий, извини. Мои новости другого плана. Старую Айю помнишь?

Как не помнить? Айгуль – зелёная ведьма из глубинки, – была своего рода связующим звеном между зелёными и коричневыми. Именно её величали в клане старой Айей.

– Лешие просят совета, Лент. Сегодня утром один из них спонтанно сходил за Черту. Сам понимаешь, как они перепугались. Разыскали Айю, а она – меня.

Вот так номер! На всякий случай Лент решил уточнить: – То есть сходил и вернулся?

Моментально включившееся любопытство залило его синевой и спокойствием. Запах кофе и круассанов, тихий французский шансон и появившаяся на горизонте загадка вернули ему хорошее расположение духа в считанные секунды. Вот, значит, чего ему не хватало! Все же он – неисправимая ищейка, сколько цвет не меняй – натуру не изменишь.

– Да, сходил и вернулся.

Так-так-так… То-то Савила сама не своя. Не Ленту её судить, конечно, это он – безбашенный. Остальные люди обычно собственной жизнью дорожат, и Черта ассоциируется у них с нечистью и демонами, а стало быть, со смертельной опасностью. Само собой, ассоциируется не у всех, а только у тех, кто называет себя сильными и видит, как устроен мир на самом деле. Савила видела. И была не только сильной, но и одной из немногих, посвящённых в историю с предположительно вымершим чёрным кланом. Она знала, кого искали сейчас «с собаками» все тёмные – последнюю чёрную, рождённую, по убеждению Лента, четыре месяца тому назад.

Страшно? Кому как. Ленту вот ни капельки. Он сам был женат на чёрной. Именно её звали Анной. И это она совсем недавно ненадолго возвращалась в его жизнь под маской Мины. Даже Лент, отродясь не веривший в переселение душ, вынужден был признать, что Мина, будучи рождённой в день смерти Анны, унаследовала частичку её души. К сожалению, Мина тоже погибла, но у Лента осталась надежда, что в момент и её ухода, как когда-то с его женой, на Земле появилась на свет новая чёрная ведьма.

Которую он найдёт!

А пока можно и лешими заняться. И хорошо бы Савилу успокоить:

– Прекрасно! Значит, все живы?

– Лешие говорят, что нарушен баланс, лесная нежить мигрирует. Прорыва не было, безобразничают свои: мавки, водяные... С коричневыми договариваться отказываются.

Как-как?

Лучшими переговорщиками с лесными обитателями, и с живыми и с нежитью, всегда считались именно коричневые. Кланы, гордо именующие себя большими (зелёный, синий и жёлтый), в подмётки не годились лешим, когда дело заходило о дикой природе и её производных. Поэтому новость о том, что Лес отказывается договариваться с коричневыми, взволновала Лента куда больше, чем пересечение Черты в обе стороны неким ходоком. Это уже не только загадка, это ещё и зачистка. А зелёным ведьмакам, весьма немногочисленным борцам с нечистью, и в городах работы по горло. Неужели теперь ещё и по лесам за нежитью бегать?!

– Это где? – в его голосе явно отразилось недовольство последним умозаключением. Зато в трубке отчётливо прозвучал вздох облегчения. Савила поняла, что решение он принял.

Так и есть – принял. Чего скрывать? На описанное безобразие как бывший ведьмак Лент был просто обязан взглянуть собственными глазами. Лучше зелёными, конечно, но и синие сойдут. А что далеко, так даже лучше – меньше любопытных. Ему страсть как надоели участливые взгляды коллег – легенда тёмного мира, единственный и неповторимый сине-зелёный ведьмак, и до сих пор не освоил до конца смену клановых цветов.

– Под Ростовом. В Ярославской области, – поспешно сообщила Савила, будто опасаясь, что Лент может передумать.

Какое там «передумать»! Он уже прикидывал, как туда добраться. Понятно, что лететь лучше через Москву. Мчаться в аэропорт немедленно он, конечно, не станет, как бы ему этого не хотелось – синие мозги уже рассчитали, что вылетать лучше вечерним из Гатвика. На этот раз улыбка наползла сама: похоже, этот рейс переходит для него в разряд дежурных.

– Если организуешь мне транспорт из Шереметьево до Айи, то завтра утром буду у неё ещё до обеда. И не трусь! Разберёмся.

Он почувствовал, насколько легче стало после этих слов Савиле. Интересно, а почувствовала ли она его настроение? Готовность прыгать на одной ножке в предвкушение приключений? Всего-то какой-то рьяный леший вздумал наладить двусторонне сообщение с загробным миром, и от синей меланхолии Скорза-младшего не осталось и следа.

Конечно, он смотается в Ростов! Подышит свежим воздухом и разгадает очередной ребус – тогда ему совершенно точно станет немного легче жить на белом свете! А сейчас он допьет кофе и наведается к отцу.

– Лаврентий Петрович! – Любочка столкнулась с Лентом в дверях. – Как хорошо, что я вас застала!

Как всегда, по имени-отчеству.

Он мог бы сказать Любочке, что шёл ей навстречу, поскольку направлялся как раз туда, где было бы логичнее всего её повстречать утром выходного дня, но об этом секрете Полишинеля упоминать в разговоре считалось неприличным.

Любочка раскраснелась, да и разбросанное по плечам отросшее каре ужасно ей шло – в общем, для своих сорока плюс, не будучи тёмной, Любочка выглядела прелестно.

– Лаврентий Петрович, Ольха приходила!

Ольха?!

Никто не видел Ольху с того самого февральского дня. Ольха была марой, то есть бесплотным духом, ведомым упокоенным лешим. Обычно мары, будучи самыми опасными из известных привидений, с живыми не дружили, даже наоборот, но конкретно эту особь Любочка упорядочила, другими словами: приручила. И это был первый известный Ленту случай подобного симбиоза.

Подхватив помощницу под руку, он развернул её на выход. Своих планов переговорить с отцом он не оставил, вот к отцу они вместе и прогуляются, тут недалеко. Конечно, для порядка он поинтересовался у Любочки, не составит ли она ему компанию, и даже получил от неё подтверждение в форме торопливого «угу», но это было уже на ходу. Ей было всё равно, куда идти, лишь бы поскорее сообщить шефу ту новость, которая выгнала её из дому в воскресное утро в домашних туфлях.