Вооруженные силы на Юге России - Коллектив авторов -- История

2. Донецкий отряд (генерала Май-Маевского) силою в 2½ — 3½ тысячи и 13 орудий в районе Юзовки прикрывал Донецкий каменноугольный район и Ростовское направление.

3. Крымский отряд генерала барона Боде (потом Боровского), первоначально только 1½ — 2 тысячи и 5–10 орудий, прикрывал Перекоп и Крым, базы и стоянки Черноморского флота; он должен был служить кадром для формирования на месте Крымского корпуса.

4. Туапсинский отряд генерала Черепова{17} (2-я дивизия{18} с приданными частями) силою в 3000 и 4 орудия имел задачей прикрывать нашу главную базу Новороссийск со стороны Грузии.

Таким образом, всех действующих сил мы имели 32–34 тысячи и около 100 орудий, из которых на главном театре сосредоточено было 76 %.

Против нас противник располагал следующими силами:

1. На Северо-Кавказском театре XI и XII (формирующаяся) советские армии, насчитывавшие до 72 тысяч и около 100 орудий.

2. На Ростовском и Крымском направлениях в течение декабря действовали объединенные шайки «батьки» Махно силою в 5–6 тысяч и в низовьях Днепра 2–3 тысячи передавшегося на сторону Советов петлюровского атамана Григорьева. Кроме того, вся северная Таврия была наводнена неорганизованными, «аполитичными» шайками, занимавшимися грабежом и разбоями. Только с конца декабря, после овладения Харьковом, большевики направили через Лозовую на юго-восток, против Май-Маевского, и на юг, в направлении Александровска, первые регулярные дивизии из группы Кожевникова.

3. На Сочинском направлении стояло, эшелонируясь от Аазаревки до Сухуми, 3–4 тысячи грузинских войск под началом генерала Кониева.

Всего, следовательно, на фронтах Добровольческой армии в соприкосновении с нами советских войск было около 80 тысяч и грузин 3–4 тысячи.

Когда 26 декабря 1918 года состоялось объединение Добровольческой и Донской армий и театр войны расширился новыми обширными территориями, явилась необходимость выделения Добровольческой армии и создания при мне объединяющего штабного органа. Я принял звание «главнокомандующего вооруженными силами на Юге России», прежний армейский штаб стал штабом главнокомандующего, а для Добровольческой армии приступлено было к формированию нового штаба.

Предстоял весьма важный вопрос о назначении командующего Добровольческой армией. Я считал наиболее достойным кандидатом на этот пост по широте военного кругозора и по личной доблести участника Добровольческого движения с первых же шагов его генерала Романовского{19}. Однажды, после очередного доклада, я предложил ему на выбор армию или штаб главнокомандующего. Не скрыл, что его уход будет тяжел для меня: нет подходящего заместителя, придется назначить случайного человека, и я останусь в своей большой работе и в своих переживаниях одиноким. С другой стороны (перед глазами у нас был пример незабвенного Маркова{20}), я не сомневался, что и Романовский, став в строй, выйдет из удушливой атмосферы политики, быстро приобретет признание войск, развернет свои боевые способности и покроет славой себя и армию. Иван Павлович думал день и на другое утро сказал, что останется со мной… Принес в жертву нашей дружбе свое будущее.

Непроницаемым покровом завешены от глаз наших пути Господни. Кто знает, как сложилась бы тогда судьба армии и Романовского… Вынесла ли бы его на гребень волны или похоронила в пучине… Мы знаем только одно: это решение стоило ему впоследствии жизни.

Обсудив вместе с начальником штаба вопрос о командующем, остановились на генерале бароне Врангеле. Он был моложе других корпусных командиров и только недавно вступил в ряды Добровольческой армии, это должно было вызвать обиды. Но в последних славных боях на Урупе, Кубани, под Ставрополем он проявил большую энергию, порыв и искусство маневра. Назначение барона Врангеля состоялось (на его место командиром I конного корпуса был назначен генерал Покровский{21}). Один из достойных корпусных командиров, первопоходник, генерал Казанович благодаря этому ушел в отставку (заменен черноморским военным губернатором генералом Кутеповым{22}), другие поворчали, но подчинились. Начальником штаба армии стал генерал Юзефович{23}.

Ввиду последующего развертывания Крымско-Азовского корпуса в армию, войска, подчиненные генералу Врангелю, получили наименование Кавказской Добровольческой армии. С 27 декабря по 10 января, чтобы дать закончить генералу Врангелю операцию I конного корпуса на путях от Петровского до линии Св. Крест — Минеральные Воды, армией временно командовал генерал Романовский.

1 января 1919 года я отдал приказ № 7: «Четырнадцать месяцев тяжкой борьбы. Четырнадцать месяцев высокого подвига Добровольческой армии. Начав борьбу одиноко тогда, когда рушилась государственность и все кругом, бессильное, безвольное, спряталось и опустило руки, горсть смелых людей бросила вызов разрушителям родной земли. С тех пор льется кровь, гибнут вожди и рядовые Добровольцы, усеяв своими могилами поля Ставрополя, Дона и Кубани.

Но сквозь ужасы войны, сквозь злобу и недоверие ничему не научившихся тайных врагов своих Армия принесла чистой и незапятнанной идею Единой Великодержавной России. Подвиги Армии безмерны. И я, деливший с нею долгие, тяжкие дни и горе и радость, горжусь тем, что стоял во главе ее.

Я не имею возможности теперь непосредственно руководить Добровольческой армией, но до конца дней моих она останется родной и близкой моему сердцу. Сердечно благодарю всех моих дорогих соратников, чьими беспримерными подвигами живет и крепнет надежда на спасение России».

Название «добровольческих» армии сохраняли уже только по традиции. Ибо к правильной мобилизации было приступлено в кубанских казачьих частях с весны, а в регулярных со 2 августа 1918 года. Три последовательных мобилизации этого года подняли на Северном Кавказе десять возрастных классов (призывных возрастов 1910–1920 годов), в Приазовском крае пока два (1917, 1918 и частью 1915, 1916 годов), в Крыму один (1918 года). Ввиду того что революция повсеместно разгромила органы учета, установить точно процент уклонившихся штаб мой не мог. По приблизительным его подсчетам, цифра эта для Северного Кавказа определялась в 20–30 %. Мобилизованные поступали в запасные части, где подвергались краткому обучению, или в силу самоуправства войсковых частей в большом числе непосредственно в их ряды. Число прошедших через армейский приемник в 1918 году определялось в 33 тысячи человек. К концу 1918 года был использован широко другой источник пополнения — пленные красноармейцы, уже многими тысячами начавшие поступать в армию обоими этими путями.

Весь этот новый элемент, вливавшийся