Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза

умножению населения, и скоро казаки совсем покинули Раздоры. Черкасск сделался главным городом, население его смешалось с татарами, греками, особенно по причине частой женитьбы на невольницах. Однако буйные головы не сидели на месте. Целыми ватагами они рыщут по белому свету, причем удальство и жажда наживы заводит их так далеко, как, быть может, им не думалось. Они покоряют русскому царю целые народы, проникают в далекие, никому неведомые окраины, и тем самым указывают путь мирному переселенцу-землепашцу, купцу или промышленнику. Так, в конце царствования Ивана Васильевича Грозного, старшина Качалинской станицы Ермак Тимофеев, вместо того, чтоб охранять границу от Астрахани до р. Дона, появился разбойником на Волге. Он навел страх не только на проезжих купцов, но и на все улусы кочевников, подвластных царю. Движение по Волге прекратилось; все пути между Москвой и Астраханью были перехвачены. После того Ермак вышел в море, где повстречал заморских послов; он живо с ними расправился, суда их потопил, а добычу присвоил. Грозный царь осудил Ермака с четырьмя его подручниками, в том числе Ивана Кольцо, на смертную казнь. Тогда казаки, спасаясь от царского войска, бежали на Каму, оттуда братья Строгоновы вырядили их на завоевание Сибири. Вместо плахи, Ермак Тимофеевич прославит себя и свою дружину, как завоеватель Сибири. Он же положит начало сибирскому казачеству. Другая буйная ватага, потерпев крушение судов на Каспийском море, осела в устьях Терека, откуда ее не могли выгнать ни кумыки, ни тавлинцы, – это терские казаки. Третий атаман, сказывают, Нечай, выбрал для своей дружины в 800 человек привольные места по Яику, нынешнему Уралу, где обилие рыбы послужило главною приманкой и причиною обогащения уральских казаков. Как на Дону, так же в Сибири, на Урале и на Тереке казаки не сидели оседло, а искали новых мест для поселения, новых путей; слабых соседей они покорили, сильных держали в трепете частыми набегами. Правда, эти задирательства служили помехой доброй соседской дружбе между Москвой и мусульманскими державами. Жаловался много раз крымский хан, грозился турецкий султан, наконец, стонали русские украинские города, разоренные грабежом и пожогом. Из Москвы писали тогда увещания, а подчас и угрозы, смотря по вине. Однажды царь Михаил Федорович прислал такую грамоту: «В море на грабеж не ходите и тем Нас с турецким султаном не ссорьте. Послушаетесь, тем службу свою прямую Нам покажете… Если же, паче чаяния, и после сего Нашему делу в турками какую поруху учините, опалу на вас наложим, в Москву для ласки никогда вас не призовем, пошлем на вас рать, велим на место вашего Раздора поставить свою крепость, изгоним вас с Дона и вместе и султаном не позволим вам воровать, как ныне воруете. Страшитесь моего гнева, с азовцами неукоснительно помиритесь…». Донцы мало внимали угрозам, говоря в кругу: «Мы верны Белому царю, но что берем саблею, того не отдаем даром». Вместе с запорожцами они ограбили и сожгли Воронеж, убили тамошнего воеводу, в том же году пограбили турецкие суда, после чего выжгли Трапезонт и Синоп. В другой раз казаки разорили возле Царьграда монастырь Иоанна Предтечи, Султан Амурат выслал против них целую флотилию, которая захватила семь казачьих стругов. На допросе казаки, не боясь смерти, объявили, что они люди вольные, ходят на войну по своей охоте, а царского указа на то не имеют. Их предали лютой казни. Через два года казаки уже пытались взять Керчь, но, потерпев неудачу, пограбили окрестности и овладели Карасубазаром, где получили знатную добычу.

Вскоре после того, а именно в 1636 г., большая ватага, тысячи в четыре запорожцев и украинских казаков, пробиралась в Персию, в надежде там поселиться. На Дону их задержали: «Зачем вам, братья, искать далекого счастья? Мы имеем запасу довольно, возьмем с вами Азов и будем свободно ходить и на Синее море, и на Черное море; там в один поход мы добудем зипунов больше, чем вы соберете в Персии за 10 лет».

Давно стоял Азов бельмом в глазу у казачества. Пока крепость находилась в руках турок, они не могли развернуть своих крыльев. Азовцы зорко стерегли морской путь, и, как увидим дальше, много надо было удали, еще больше хитрости, чтоб проскользнуть мимо крепости. Овладеть Азовом, стать хозяевами этой твердыни, сделалось заветной думой донцов. Они не загадывали о том, сумеют ли удержаться, – им лишь бы взять его, и в этом деле помог казакам счастливый случай: запорожцы согласились остаться.

В ту же зиму были разосланы по всем городам повестки, чтобы казаки готовились на поиск, а кто не явится, тому не будет ни суда, ни расправы. Ранней весной, как только прошла «крыга» (лёд), оба берега покрылись конными, в то время как низшие казаки спускались на стругах, поспешая к монастырскому городку, в 7 верстах от Черкасска, где обыкновенно собирались для промысла. Составился круг. Вышел войсковой атаман и приглашал казаков взять Азов. «Любо, любо!» – отвечали, как один, тысячи голосов. Походным атаманом выбрали Михаила Татаринова, и тотчас снарядили в Москву «легкую станицу», т. е. посольство, известить царя о выступлении «всевеликого» войска Донского под Азов. Азовский паша на этот раз их-то проглядел: турки беспечно смотрели на сборы и приготовления казаков. Им, конечно, не приходило в голову, чтобы конное войско, без артиллерии, без осадного парка и инженерии, могло затеять такое неслыханное дело, как приступить к крепости, окруженной высокими каменными стенами и башнями, вооруженной пушками, защищаемой храбрейшей турецкою пехотою! Казаки надеялись взять Азов нечаянным нападением, почему держали свое намерение в тайне; к несчастию, в это самое время им доводилось провожать турецкого посла, который гостил у них проездом в Москву. Хитрый грек, Фома Кантакузен, задарил старшин расшитыми золотом зипунами, обласкал остальных казаков и на званом пиру, когда развязались языки, сумел выпытать тайный умысел. Зорко стерегли казаки все пути, однако Кантакузен и тут их перехитрил, переславши паше грамоту. В крепости началась суета, установка орудий, сбор защитников – увидели тогда казаки, что они обмануты. Посол был задержан; в день Георгия победоносца, после молебна, казаки спешно выступили всем войском под Азов, имея при себе только четыре фальконета.

Крепость приготовилась к защите. На высоких ее стенах уже стояло 4 тысячи янычар; топчии, или артиллеристы, расхаживали с зажженными фитилями у своих длинных, чудовищных пушек. Казаки нисколько не смутились. Отважный Татаринов, прежде всего, распорядился занять устье Дона, а также все пути, ведущие к Азову – из Крыма, с Кубани, от Ногаев; после того, как крепость была обложена, казаки повели к ней подступы. Между ними находился какой-то немец Иоанн. Он взялся подорвать