По старой дороге далеко не уйдешь - Василий Александрович Сорокин

пропустил бы мимо ушей: и ограда, и оранжерея, и домик не относились к сфере работ заведующего мастерскими, должность которого с недавних пор занимал Никанор Никанорович. Но он старался не пропустить ни одного слова главного инженера, и в уме его уже зрел свой план, о котором он предпочитал пока помалкивать: поспешишь — людей насмешишь.

Однако стоило им с Голубевым войти в столярную мастерскую, как Никанор Никанорович преобразился.

— Ну что за мастерская? Сплошная кустарщина! — пожаловался он. — Надо механизировать.

— Надо-то надо, — сказал Голубев, — но опять же — финансы.

— Финансы! — хмыкнул Никанор Никанорович. — Обойдемся без них. Циркулярку сделаем сами в механической мастерской. Что касается деревообрабатывающих станков, так я их достану на мебельной фабрике, я там работал техноруком. Подберем списанные станочки, отремонтируем, приведем в порядок — не хуже новых будут.

— Это было бы замечательно! — воодушевился Голубев, пока еще не совсем веря словам Никанора Никаноровича.

Но когда через три недели он снова зашел в столярную мастерскую, то не узнал ее. Для строжки досок и теса были установлены два станка, к которым подвели трубы. Тут же стояла циркулярная пила, тоже с подведенной к ней трубой. Голубев не понимал — для чего трубы?

— Сейчас увидите, — сказал Никанор Никанорович и обратился к рабочим: — А ну-ка покажите, что к чему.

Двое рабочих, взяв по длинной шершавой тесине, встали к станкам. Раздался шум включенных моторов, и через несколько секунд две тесины, вылетевшие из-под ножей станков, заблестели гладкими поверхностями. От них веяло теплом и приятным запахом древесины. Но более всего удивило Голубева, что от досок и теса не летели стружки, не сыпались опилки. Их засасывал мощный вентилятор и через подведенные трубы выбрасывал на улицу в подсобные ящики.

— Вот это да! — восторгался Голубев. — Механизация — ничего не скажешь. И когда только успели сделать?!

— Успели! — с гордостью ответил Кочкарев. — Теперь можно провернуть любые работы, в том числе и строительные. — Он взглянул на Голубева. — Вот вы говорили о финансовых затруднениях, о строительстве подсобных помещений… Теперь, когда механизирована столярная мастерская, сделать это самим — пустяк.

— Прекрасно! — воскликнул Голубев. — Но справимся ли?

— Положитесь на меня, — заверил его Никанор Никанорович. — Я когда-то работал прорабом, а в молодости был столяром, так что опыт у меня есть…

Голубев, решив не откладывать дела в долгий ящик, пригласил Никанора Никаноровича к заместителю директора, чтобы все сразу и обговорить.

Они направились к лабораторному корпусу. Нещадно палило солнце. Щурясь от его лучей, Никанор Никанорович расстегнул ворот рубахи, провел ладонью по вспотевшей шее, потом достал платок и тщательно вытер ее. Голубев шел молча, довольный тем, что не ошибся, взяв на работу Никанора Никаноровича.

Попов в кабинете оказался один. Высокого роста, лысоголовый, он сидел в кожаном кресле, просматривая папку с документами. Усадил Голубева и Кочкарева на стулья, подписал последнюю бумагу, захлопнул папку.

— Слушаю. — Он поднял голову и внимательно посмотрел на человека, который еще ни разу не был у него на приеме.

Голубев, представив Кочкарева, рассказал о его замыслах.

— Вы нас просто выручите, — обратился Попов к Никанору Никаноровичу. — Мы ломали голову, а вы как-то сразу нашли выход. — Он помолчал, потом бросил взгляд на Голубева. — Теперь ограда… Как быть с нею?

— Можно сделать, — вмешался Никанор Никанорович.

— Вот и превосходно! — похвалил Владимир Алексеевич. — И, пожалуй, заняться оградой надо в первую очередь, а то как-то неудобно: такой институт, а забор деревянный.

— Будем делать все сразу: ограду, домик и оранжерею, одно другому не помешает, — решительно сказал Кочкарев. — Разобью рабочих на бригады: одним поручу домик, другим — оранжерею, третьим — ограду.

— Вы думаете перебросить на это всех рабочих! Это, пожалуй…

— Боюсь, — перебил Попова Голубев, — лаборатории поднимут шум: почему не выполняют их заказы?

— Ничего страшного — подождут, — успокоил его Владимир Алексеевич. — А чтоб не было шума, надо все сделать по-умному.

Он снял телефонную трубку, набрал номер и попросил зайти секретаря партбюро профессора Прутикова.

Вскоре тот уже входил в кабинет, приветливо кивая большой головой. На крупном лице его глаза казались необыкновенно маленькими. Вместе с ним пришел и член партийного бюро Уверов. Умное живое лицо, седеющие волосы, огромный лоб, пересеченный широким шрамом, невольно вызывали к ученому симпатию с первого взгляда.

Владимир Алексеевич пригласил их садиться.

— У нас чисто хозяйственный вопрос, так сказать, сфера деятельности, которая меньше всего касается общественности. Но, извините, — он улыбнулся и развел руками, — ум — хорошо, а два — лучше. — Потом, поднявшись, подошел к окну и указал на улицу. — Видите деревянный забор? А вон вегетационный домик и оранжерея. Нам же надо два домика, две оранжереи. Их нужно построить. Мы долго ломали голову, как это сделать, но ничего не выходило: нет денег. И вот пришел человек и, как говорится, увидел и победил. Никанор Никанорыч увидел скрытые резервы, победил нашу нерасторопность. — Он вернулся на свое место и стал с увлечением рассказывать об инициативе Кочкарева.

Секретарь партийного бюро любил, когда с ним советовались.

— Да-а, — в раздумье протянул он. — Возражать против подобной инициативы было бы легкомысленно. Вегетационный домик и оранжерея архинеобходимы. Кроме того, нельзя губить ценное предложение. Энтузиазм — вещь великая…

— А что думает на этот счет товарищ Уверов? — Попов слегка улыбнулся.

На улыбку заместителя директора Александр Максимович тоже ответил улыбкой.

— Энтузиазм — вещь великая, это ясно. Но, видите ли, когда вытаскивают одно, а другое вязнет, — такое предложение ценным не назовешь. Мы что-то упускаем, потом нагоняем. Пока одно нагоняем, другое упускаем. Деньги, отпущенные на строительство домика и оранжереи, израсходованы. Что же получается? Теперь закрывай мастерские, свертывай работы ученых?.. Я не против инициативы нового товарища, но против того, чтобы это делалось в ущерб научной работе. Отдача научных сотрудников и так у нас невелика…

Попов поморщился:

— Хотите поймать сразу двух зайцев?

— А разве лучше ловить одного и упустить другого? — проговорил Уверов.

— Разрешите мне, Владимир Алексеевич? — вмешался Голубев. Было видно, что он волнуется. — Слушая Александра Максимовича, можно подумать, что мы какие-то мошенники. Израсходовали деньги… Что, мы их украли? Просто у нас временно возникли финансовые трудности. Никанор Никанорыч нашел выход. Человек он деловой, сноровистый… Посмотрите, как за короткое время преобразил столярную мастерскую! Что же касается заказов лабораторий, безусловно, какой-то ущерб неизбежен. Но что делать? Домик и оранжерея ведь тоже нужны для ученых… Я бы хотел, чтоб Никанор Никанорыч сказал, сколько потребуется времени на все работы.

Попов выжидающе посмотрел на Кочкарева.

Тот откашлялся. Мелькнула мысль: не использовать ли то, что говорил Уверов, себе на руку?

— Главный инженер прав. Сколько уйдет времени?.. — Как бы раздумывая, Кочкарев поднял глаза. — Немного. Буду стараться, чтоб к осени все