Леди исправляет прошлое - Мстислава Черная

И только сейчас, со смертью старика, кольцо потеряло часть свойств, оно больше не сидит так плотно, и я могу его сдвинуть, могу… снять.

Беда в том, что побег по-прежнему невозможен, магия меня не выпустит, а кольцо — это мой доступ в библиотеку, так что потерплю его на пальце ещё немного.

И именно в библиотеку я сворачиваю, прикладываю печатку к замку. Магия впервые срабатывает с запозданием, и дверь открывается тяжело, словно нехотя. Я прокрадываюсь внутрь, оглядываюсь, плотно закрываю за собой дверь.

Тишина…

Ну да, сегодня господам точно не до книг.

Почувствовав себя увереннее, я углубляюсь в лабиринт стеллажей. Поначалу я хватала всё подряд, забивала пустоту в душе экономикой, историей искусств, юриспруденцией. Читала лишь бы читать, лишь бы отгородиться хлипкой стеной из букв от терзающей сердечной боли. Уже позже я научилась ориентироваться в сотнях тысяч томов, выбирать со смыслом и нашла закрытую комнату с особой коллекцией.

Что может быть интереснее практического руководства по запрещённой тёмной магии? В книгах я нашла подсказку, как мне спастись. Зачем разбивать голову о стены, когда магия подарит иной путь?

Дверь в потайную часть библиотеки скрыта за старым гобеленом. Изображение выцвело, потемнело от старости. Нижний край обветшал настолько, что нити уже расползаются. Гобелену давно нужен реставратор, однако изображение до сих пор “читается”. На полотне некая леди Гельдерн собственноручно казнит прикованного к позорному столбу тёмного мага. Я завожу ладонь под изображение, касаюсь печаткой крошечного углубления, с трудом прощупываемого под грубой тканью.

Ничего не происходит.

Я надавливаю сильнее. Кольцо едва заметно теплеет, и дверь тяжело уступает. Я протискиваюсь в щель. Дверь тотчас возвращается на место. Изнутри она, кстати, тоже спрятана за гобеленом — та же леди, но уничтожает уже другого мага.

Комнатка относительно небольшая, стеллажи стоят тесно, превращая её в игрушечный лабиринт. Часть книг и вовсе хранится в сундуках и, увы, к ним у меня доступа нет, чтобы открыть замки, брачного кольца не хватает. Хотела бы я приобщиться к скрываемым в сундуках сокровищам…

Так, не время. Не надо быть жадной гусеницей — от переедания и лопнуть можно.

Большой сундук стоит вплотную к стене, сверху ещё два помельче. Кажется, за десяток лет к ним ни разу не притрагивались, разве что пыль смахивали. И это хорошо. Потому что между сундуком и стеной я втиснула тонкий рукописный дневник в кожаной обложке. Хранить его в своей комнате я опасалась, устраивать тайник тоже. А здесь, в углу, относительно надёжно. Дело в том, что дневник… фонит тьмой. Я украла его из коробки ритуальной мелочовки, принадлежашей младшей жрице культа Даро. Мелочевку уничтожили, пропажу не заметили. Однако рано или поздно тьму бы всё равно почуяли, но не в щели за сундуком, скрывающим куда более тёмные фолианты.

Опустившись на четвереньки, я подцепляю обложку шпилькой. Вытащить дневник я не успеваю. Я вдруг слышу шаги, и почти сразу раздаётся ворчливый бас:

— Какая пылища.

У меня сердце в пятки проваливается. Я вскакиваю, кручу головой. Сейчас меня не видно за стеллажами, но…

— Могло быть и хуже, — безразлично откликается… Лоуренс.

Это его голос, вряд ли я ошибаюсь.

Снова шаги.

Я прижимаюсь к стеллажу и радуюсь, что не успела извлечь дневник. Лоруренс нет, а вот второй лорд Гельдерн мог бы заметить тёмные колебания. Хах, хоть бы он ограничился осмотром пары стеллажей. Ниш нет. Под шкаф — слишком низкие — не закатиться, наверх не залезть. Куда мне спрятаться?!

Одиночные шаги. Скорее всего, у двери остался Лоуренс, а значит шанс выскочить наружу стремительно тает, а шаги второго лорда приближаются. Ещё немного, и либо он повернёт в мой “коридорчик”, либо я, в тщетной попытке нырнуть за стеллаж, наткнусь на Лоурнса.

— Хм…, — раздаётся бас, снова шаги. — Хм, некоторых книг не хватает.

Как он заметил?! Я в ужасе.

Спина покрывается холодным потом, я зажмуриваюсь. Если меня поймают сейчас, то это… конец, настоящий конец. Мне не позволят сделать то, что я собираюсь. Хорошо, хоть книги, которые я утащила в комнату, подсказки им не дадут. Сердце бешено колотится.

Лорд медлит. Он остановился и, видимо, рассматривает полки.

— Не хватает? — удивляется Лоуренс. — Почему вы так думаете, дядя?

— Лоуренс…, — вздыхает старший лорд. — Взгляни внимательнее.

Я слышу сопение.

Короткое молчание, и Лоуренс сдаётся:

— Дядя?

— На второй полке книги стоят не так плотно, как на соседних, Лоуренс. Неужели не видишь, что кто-то вытащил с полки довольно толстый фолиант, а затем сдвинул остальные тома так, чтобы свободное место не бросалось в глаза. Кто это был, Лоуренс? В доме завелась крыса?

— Дядя…

Снова шаги.

Я прячусь за торец стеллажа. На моё счастье Лоуренс топает за дядей. Можно подумать, что дверь свободна. Я бы выскочила, но брачное кольцо теперь капризничает, могу не успеть, поэтому стою и прислушиваюсь к шагам. Дядя Лоуренса продолжает обход:

— Здесь тоже не хватает книги.

Сейчас он свернёт к сундукам, а я шмыгну в уже осмотренный “коридорчик”. Тихонечко ползу…

— Я подниму списки, дядя.

— Тише. Ты не слышал, Лоуренс?

— Что, дядя?

Задержав дыхание, я дрожу от грохота собственного сердца, и мне кажется, оно стучит набатом на всю библиотеку. В глазах начинает темнеть, а грудь словно обручем сдавливает, но я терплю, и тихо-тихо выдыхаю лишь когда слышу успокаивающее “показалось”.

Гельдерны — династия воинов света, у них не отнять — они умеют находить затаившихся жертв. Моё счастье, что дядя Лоуренса больше управленец, чем боец.

— Показалось…, — тянет лорд и задумчиво добавляет. — А списки, Лоуренс, я подниму сам. Тебе не до них, на тебе траурный церемониал. И, знаешь… Добавь в масло для лампы смесь сонника и кучанки. Пусть огонь горит без забот вдовы. Окажем ей последнюю милость сладкого сна, переходящего в вечный. Никогда мне не нравилась эта тихоня. Кто знает, что у неё на уме?

— Да она просто дура, дядя.

— Ты меня услышал, Лоуренс? Не заставляй её ждать смерти, я хочу, чтобы она погасла прежде, чем завтрашнее солнце склонится к закату.

— Сделаю, дядя.

Я наивно думала, в моём распоряжении часы…

После прощания в храме саркофаг с покойным переносят в склеп, и вдова зажигает лампу прилюдно. Милый дядя собрался потравить всю родню? Нет, смесь сонника и кучанки не действует быстро, не причиняет вреда в малых дозах, разве что кто-то пожилой или ослабевший после болезни почувствует усталость, но на улице им сразу полегчает. Хах, к чему думать о них? Я зажгу лампу, и меня запрут, замуруют. Как бы быстро я ни погасила лампу после ухода свидетелей, отрава останется витать в воздухе.