Оттенки мёртвого - Роман Кузьма

– Вот как, значит, делаются сенсационные журналистские расследования! Сотня евро, визитка – и ждём звонка! – Флаэрти едва слышно рассмеялся. – Ты ведь сообщишь мне, Том?

– За полсотни евро.

– А может, за десять? Я-то настоящие расценки знаю…

Галлахер напустил на себя высокомерный вид.

– Ну, посмотрим. Кстати, вспомнил самое интересное! Вышел фильм про добровольцев, там и канадцы приложились… «Пятьдесят ходячих мертвецов» называется. Правда, неординарное совпадение?

– Ещё не смотрел. – Флаэрти искренне заинтересовался. – Нужно поискать плакаты в национальных цветах – наверняка, он идёт в таком кинотеатре.

– Да, именно в таком кинотеатре я его и просмотрел. Стоило назвать этот фильм «Пятьдесят цветов мертвечины» или как-то так.

Флаэрти задумчиво посмотрел на свою пустую кружку, колеблясь, не заказать ли ещё.

– Неплохая идея, Том. Я пишу иногда для «Гардиан»7; вероятно, подкину им эту мыслишку8…

Тема сменилась ещё дважды, прежде чем разговор окончательно выдохся. Расплатившись, газетчики покинули «Золотой четырёхлистник». Впрочем, самое любопытное осталось вне поля их зрения.

Разговор заезжих писак внимательно слушал некто, понимающий по-ирландски. Звали этого человека Дервал О’Райан.

3

Тринадцатилетний мальчишка вышел из паба практически тотчас же после того, как в дверном проёме появилась знакомая до боли фигура отца. Достаточно было силуэту сержанта О’Райана показать свои покатые, но выпрямленные, словно их поддерживала вешалка, плечи, как Дервал шмыгнул на кухню. Прошло всего несколько секунд – и он, торопливо распрощавшись с тёткой Мардж, вышел с чёрного хода.

Стоял холодный октябрьский вечер. Зябко поёживаясь, Дервал замотал нижнюю половину лица шарфом и, застегнув куртку, поспешил домой. В пути, ругая себя за то, что не взял шапку, он обдумывал всё то, что посчастливилось подслушать этим вечером. Дервал нередко заходил к тётке Мардж на кухню «Золотого четырёхлистника» – и наблюдал за всеми посетителями, особенно за теми, кого отец его относил к категории подозрительных. Частные расследования, вообще, стали его хобби ещё в девятилетнем возрасте, с тех самых пор, как он прочёл все рассказы Дойла9 и пару романов Агаты Кристи.

Вопрос о выборе профессии для Дервала не стоял – он станет полицейским, как и его отец. Разумеется, перспектива превратиться в вечно подвыпившего провинциального сержанта не прельщала юного О’Райана, поэтому он стремился к знанию. Учиться сызмальства – такой он избрал путь, во многом благодаря школьным учителям, старательно наставлявшим его.

Одноклассники обзывали Дервала шпиком, хотя лишь немногие отваживались делать это в глаза – для своих лет он обладал весьма развитыми мышцами. Вкупе с высоким ростом, унаследованным от родственников по материнской линии, это превращало голубоглазого рыжеволосого юношу в серьёзную проблему для любого сверстника, который рискнул бы бросить ему вызов.

– Куда торопишься, Дервал? – От неожиданности мальчик вздрогнул. Перед ним стоял его закадычный приятель Уолтер Мерфи. Им казалось это естественным: дружить, когда их родители служат вместе. Дервал обычно выступал заводилой в их играх, в первую очередь, в тех, что касались «расследований»; сам он объяснял это отсутствием у Мерфи-младшего инициативности. Привычка идти на поводу у других, в целом, отличала и его отца, поэтому здесь приходилось констатировать присутствие неких врождённых черт характера, «стигмы», как выражались раньше.

Дервал приблизился к Уолтеру. Тот уступал ему ростом, но казался несколько полнее. Из одежды на нём были чёрные полуботинки, линялые голубые джинсы – и шерстяная куртка в сине-чёрно-белую клетку. На голове плотно сидела тёмно-серая шапочка, из-под которой снисходительно поблёскивали зелёные глаза.

– Чёрт! Ты меня напугал. – Дервал подозрительно оглянулся по сторонам, но улица, совершенно неосвещённая, казалась безлюдной. – Я был в «Золотом четырёхлистнике», слушал двух болтливых приезжих.

– Да? – Мерфи-младший изобразил на своём округлом лице вежливое любопытство. – Что-то растрепали?

– Да что они могут знать! – отмахнулся Дервал. – Два самовлюблённых осла – думают, здесь никто не понимает по-ирландски!

Ирландскому их учили в школе, и Дервал регулярно приносил домой хорошие отметки. В нескольких предложениях – на более привычном обоим английском10 – он обрисовал картину.

– Смерть исключительно загадочная. – Эту, прозвучавшую несколько напыщенно, фразу Дервал почерпнул из одного триллера, обнаруженного в школьной библиотеке. – Расследовать её назначили какого-то Макфаддена из Дублина, но от него ничего путного не дождёшься. Думаю, нам следует взвалить на себя всё бремя ответственности – и обнаружить ключ к этой китайской головоломке.

Монолог, скроенный из цитат нескольких авторов, привёл Мерфи-младшего в замешательство.

– Китайской? В деле замешаны китайцы?

Дервал застонал, как делал его отец, сталкиваясь с непреодолимой тупостью.

– Не китайской. Это крылатое выражение такое. – Он замялся. – Впрочем, подозреваемый у нас есть – и он иностранец.

Мерфи-младший сразу вспомнил о Негьеши – других иностранцев в округе не было уже несколько лет, с тех самых пор как «томми» демонтировали свой блокпост по ту сторону границы.

– Этот венгр? Вдова Маккарти так и говорит, что он – вампир.

Уолтер самодовольно засунул руки в карманы и выпятил грудь, как большой босс. Выпал редкий случай, когда он знал больше, и Дервалу пришлось проглотить эту пилюлю.

– Ты говорил с вдовой Маккарти?

Уолтер уставился в ночное небо и начал тихонько насвистывать.

– Уолтер, господи, не выделывайся. Просто скажи мне. – Дервал почувствовал, что краснеет.

Вместо ответа Мерфи-младший лишь отвернулся и продолжил мурлыкать себе под нос нехитрый мотивчик.

– Прошу, умоляю тебя!

Дождавшись желаемого, Уолтер победоносно ухмыльнулся.

– Так-то, мистер Всезнайка. С ней говорил мой папаша – по указанию начальства. – Дервал стиснул зубы так, что лицо его свело, словно в судороге – с ним-то отец, разумеется, никогда не делился подобными деталями. – Вдова Маккарти утверждает: более диковинного постояльца отродясь не видывала, а у неё-то всякие добровольцы кантовались – и «временные», и «реалисты»…

– И тот английский шпион – тоже, – закончил за товарища О’Райан-младший.

Уолтер кивнул – и они вместе, словно по команде, посмотрели туда, где, всего в двухстах метрах к северу, некогда стоял блокпост. В восемьдесят девятом, когда их обоих и на свете не было, там случился взрыв: один парашютист погиб, ещё четверо получили ранения. Когда следствие, казалось, окончательно зашло в тупик, и Монтегю с его подручными принялись праздновать победу, неожиданно объявился тот англичанин. Он утверждал, что родом из Белфаста, но в такие сказки никто не верил. Добровольцы сперва поглядывали косо, а потом начали точить ножи. Дело шло к очередному убийству, однако британцы сумели нанести упреждающий удар. Несколько боевиков в чёрных масках, приехавших на угнанной накануне машине, расстреляли всю команду Монтегю из автоматов прямо у входа в «Золотой четырёхлистник». Трое