БеспринцЫпные чтения. Некоторые вещи нужно делать самому - Александр Евгеньевич Цыпкин

на метлы и т. д. вроде есть. Что убирать будем? Кочерга, что ты там про парк рассказывал?

– Я предлагаю убрать наш главный парк «Березки». Я в нем был на выходных. Постыдное зрелище.

– Много работы Хорькову? – ехидно уточнил Арбузов.

– В каком смысле? – Кочерга напрягся в поисках логики вопроса.

– Ну что там с собачьим дерьмом?

– А, вы про это. В «Березках» с дерьмом совсем плохо.

– В смысле – оно есть или его нет? – уточнил мэр, анализируя диалектичность фразы «с дерьмом все плохо».

– Есть. Предостаточно. Но и помимо него очень много мусора.

– Вот и решили. Значит, так. Убираем парк «Березки». На субботник идут все семьями. Первым составом. Никаких любовниц. Только жены. Дети с семи лет тоже обязаны быть. Собрать прессу. Все подговорить так, чтоб аж в Москве про «Березки» услышали! Кочерга свободен. Переходим к строительным вопросам.

– А можно я еще тут у вас посижу? Жена только через 20 минут будет, не хотелось бы босиком по мэрии ходить.

– Сиди, горемыка.

Подготовка к субботнику прошла успешно. Наступила пятница. Тимофей Ильич тратил утро на созерцание новой мебели, поставленной в его уютный спецкабинет для личных встреч. Хорьков проводил со своими подчиненными разъяснительную работу и угрожал уголовным преследованием за неявку. Арбузов ругался с любовницей из-за сорванного субботнего рандеву. И только Кочерга хотел принять яд. Любой. Он никак не мог решиться сообщить Тимофею Ильичу пренеприятнейшее известие. Но наконец собрался. Секретарша его впустила.

– Кочерга, ты чего такой бледный? Надо тебе чаще гулять. Ну завтра вот проветришься. Рассказывай, как там наш субботник? Пресса будет? Парк нас ждет? – Маразов кормил живущую в кабинете игуану, которую ему подарили московские коллеги.

– Тимофей Ильич, произошло трагическое недоразумение, – проблеял помощник мэра по связям с обществом.

Мэр отвлекся от ящерицы и уставился на ботинки Кочерги. Вероятно, автоматически реагируя на знакомое словосочетание. Затем опомнился и моментально ощерился.

– Какое, блять, недоразумение трагическое?! Что с парком?

Кочерга покрылся испариной и испытал то самое уникальное чувство, знакомое российским чиновникам, ожидающим разноса от начальства. Чувство неизбежного индивидуального конца света, от которого не спасет даже смерть.

– Его убрали.

Тимофей Ильич взял паузу. Рассмотрел Кочергу внимательно, как бы пытаясь понять, не подменили ли его, а потом резанул:

– Куда убрали?! Ты что несешь, кретин?!

Испепеленный Кочерга отреагировал стремительно.

– Убрали – в смысле вычистили. Вчера сотрудники Регионхимсервиса вышли всем коллективом и убрали парк. Он совершенно чистый. Нам там нечего завтра делать.

Надо отдать должное Тимофею Ильичу, в панику он впадал редко, но и так же редко недооценивал угрозу его чиновничьему существованию.

– Откуда ты знаешь? Почему в новостях не было?

– Они не приглашали прессу. Я случайно в инстаграме увидел, ну и заехал с утра. Проверил.

– И как?

– Как в операционной.

– Арбузова ко мне, – крикнул в трубку своей секретарше настроившийся на ярость Тимофей Ильич.

– Что скажешь, Матвей Петрович. Диверсия? Думаешь, Исаулов специально наш парк убрал? Мстит?

Весельчак Арбузов почему-то беспокойства шефа не разделял.

– Вряд ли. Думаю, просто совпадение. А что вы так волнуетесь, ну уберем другой парк.

– Арбузов, знаешь, за что я тебя люблю?

– За что? – Матвей Петрович стучал по аквариуму и пытался привлечь внимание игуаны.

– За то, что идиот полный. На твоем фоне я реально Ломоносов. Мы уже всех в «Березки» пригласили! Всех! Хочешь сейчас перенести и всему городу показать, что мэр вообще не в курсе, что где происходит?!

– Не подумал. Виноват, – раскаялся Арбузов, и с фантастической скоростью, опять же свойственной российским чиновникам, попавшим в безвыходное положение, придумал дичайший по своей абсурдности план Б.

– Тогда давайте срочно засрем парк обратно. Есть сутки. Делов-то. Еще и Регионхимсервису пистон вставим. Мол, даже парк убрать нормально не могут. Сплошной подлог.

– Мне иногда кажется, Арбузов, что тебя уронили в детстве. Ты как это предлагаешь сделать?! Выставку собак там за сутки провести или рок-концерт?! Как ты его засрешь за сутки?!

– Наймем агентство. Пусть разбираются.

– Да ты просто Эйнштейн, Арбузов! Может, тебе в президенты пойти? – Тимофей Ильич оперся на стол для устойчивости. – А ты не подумал, как мы этот замечательный заказ агентству объясним?! Что их сотрудники подумают? Я прямо-таки представил, как тебя арестовывают за то, что ты заказал агентству засрать парк за народные деньги.

Матвей Петрович, необходимо заметить, был предельно спокоен и даже в чем-то снисходителен.

– Ну зачем же за народные? Есть у нас должники. А агентству прилетит заказ как бы от ваших недоброжелателей. От москвичей. Люди в агентстве будут думать, что засирают парк на московские деньги, специально чтобы подставить вас во время субботника. Даже если вскроется – мы ни при чем. У меня человек надежный, хозяин агентства, а ему я объясню, что идет борьба с Регионхимсервисом и они нам устроили диверсию. Попрошу молчать. Завтра придем в абсолютнейшую помойку.

Тимофей Ильич сел в кресло и улыбнулся.

– Арбузов, ты, только когда жопа в огне, соображать начинаешь? Ведь толково придумано! Кочерга, учись! Значит, так, об операции никому. Кочерга, реализация на тебе. Матвей Петрович стратегию определил. Ты уже отработай детали. И это. Кочерга. Проследи, чтобы засрали на полшишечки, чтобы выглядело, будто Регионхимсервис хреново убрал. Понятно? Все собираемся у мэрии завтра в девять. Тут до парка пять-десять минут идти.

– Конечно, Тимофей Ильич.

Прикормленное агентство принялось выполнять оригинальный заказ с особым рвением. Бюджет в этом году сводился с трудом, и неожиданный приход вернул многим надежду на летний отпуск. Креативный директор переживал, что не сможет подать проект на «Каннские львы». Идея вывезти ночью в парк собак из приюта, предварительно устроив им небольшую медикаментозную стимуляцию, была признана коллегами исключительно продуктивной. Не говоря уже о плане-перехвате машин с мусором. Кочерга даже не поехал в парк, так как уже по видео было понятно, что агентство с задачей справилось.

Ранним субботним утром от мэрии к парку двинулась странная колонна. Мужчины в камуфляже и с лопатами, женщины на шпильках, при полном параде и с метлами (казалось, они вернулись с ночного шабаша) и, наконец, ряд граждан почему-то с вилами. Четких инструкций по инструментарию не написали, и каждый взял, что посчитал нужным. Все вместе это напоминало сумбурный Хеллоуин или начало погрома времен Гражданской войны. В глубине парка находилась бывшая усадьба купца Парамонова, разграбленная в 1919 году, что добавляло символизма. Тимофей Ильич нацепил зачем-то бело-красную форму олимпийской сборной России, а вот Хорьков в своих болотных сапогах и перчатках по плечи напоминал палача. Кочерга, захвативший грабли для себя и Арбузова, семенил рядом с начальством в какой-то несуразной длиннополой куртке, которую