Первый Зверь - Елена Синякова

Я не нашла его за своей спиной, как бы долго и пристально не всматривалась в лес, который сжимался вокруг удушливым пугающим кольцом, даже если был день и солнце высоко светило над пиками елей.

Но нет, мне не могло показаться.

Его присутствие я ощущала всем телом, сжимая зубы до хруста, чтобы скрыть собственную дрожь и впиваясь ногтями в ладони, сжимая кулаки, словно была готова к бою, не обладая ни его силой, ни оружием, чтобы хотя бы попытаться защитить себя.

Он был здесь.

Я ощущала его взгляд на себе.

Взгляд ужасных нечеловеческих глаз, которые смотрели, не моргая, скользя по моему телу и оставляя после себя озноб, пробирающий до самых костей.

Жуткие, хищные глаза цвета блеклого солнца, я снова ощутила проступающие синяки от его удушающих длинных пальцев на моей шее и ту непередаваемую силу, с которой он поднял меня над полом, словно игрушку, прорычав раненному и умирающему в агонии отцу своим низким хриплым голосом:

— Кровь за кровь, боль за боль! Как ты убил того, кто был беспомощен, так и я заберу жизнь того, кто не заслуживает этого! И пусть невинная кровь твоей дочери оросит безвестную могилу моего отца!

— Только не ее!!! Забери мою жизнь, прокляни мою душу, только не трогай её!!! — кричал мой отец, захлебываясь своей кровью, и пытаясь подняться со вспоротым животом, глядя безумными глазами на то, как монстр, откинул меня на холодный каменный пол, залитый кровью, рывком поднимая его, чтобы прорычать в искаженное смертельно-бледное лицо:

— Как же это странно — ведь умрет она, а дыра в сердце останется у тебя, когда, даже умирая в судорогах, ты будешь помнить, что не спас ее, хотя мог бы! Теперь ты понимаешь, с чем жил Я все эти долгие годы в мучительных мыслях о том, что мог бы спасти отца, но не смог!!! НЕ СМОГ!!!

Я поспешно закрыла глаза, глотая горькие слезы от осознания того, что отец не смог бы выжить после тех страшных ран, что получил от всего одного движения руки этого монстра, который не знал ни боли, ни пощады.

Мы слишком поздно поняли, что он пришел в наш дом не ради денег или власти, а чтобы стереть с лица земли нашу семью, утопив целую усадьбу в крови, беспощадно убивая всех, кто пытался противостоять ему или просто попадался на пути.

Кровь этих безвинных людей была и на мне, впитавшись в длинное платье и оставляя кровавый след на белоснежном поле снега, пока я пыталась прорваться вперед, сама не зная, куда бегу.

Открыв глаза и глотая слезы, я замерла, чувствуя, как паника пробирается под кожу, подобно морозу, что окутывал каждого, стоило только остановиться на секунду, чтобы перевести дух.

ОН стоял впереди, скрываясь в тени могучих безмолвных зеленых великанов, глядя прямо на меня, опередив и преграждая дорогу, куда бы отныне я не решила бежать.

Затаив дыхание, и слыша лишь как заколотилось сердце под кронами мрачного дремучего леса, я смотрела прямо в глаза своей верной погибели — желтые, хищные, обжигающие пламенем.

Никогда еще я не видела никого страшнее и больше.

Никогда еще мои колени не дрожали так неистово.

Среди княжеского воинства папы был один высоченный и широченный. Его даже по имени никто не звал, так и называли — детина. Но он хотя бы был человеком, и добряком.

Тот же, кто стоял, прячась в тени деревьев, был еще больше и еще шире, и теперь я знала точно, что таких людей просто не бывает.

Но вот монстры — бывают.

Он не торопился выходить из тени, когда я уже знала определенно и точно, что в свете дня его глаза будут выглядеть еще более дикими и страшными, вобрав в себя солнце, но не согревая, а обжигая своей злостью и яростью.

Словно все застыло вокруг, притихнув, как обычно бывает перед сильной бурей. Только волк дышал тяжело и хрипло, оставшись за моей спиной, когда я поняла, что дышу в такт с ним, теперь сама угодив в ловушку, тиски которой едва ли получится разжать.

Монстр вышел из тени неспеша, с полным и высокомерным осознанием своей силы и власти надо мной, теперь не скрывая ничего и показывая себя во всем первородном ужасе.

Огромный, с нереально широкими плечами и мощной волосатой грудью, облаченный в одни лишь кожаные штаны…умытый кровью моей семьи и всех тех, кого я знала и любила.

Кровь была на его губах, подбородке и шее.

Она стекала по огромной груди и каменному прессу, впитываясь в то единственное, во что он был облачен. Даже его волосы, словно посыпанные пеплом и собранные в хвост за спиной, стали алыми от того неимоверного количества крови, которую он пролил, ворвавшись в мирное утро людей, которые ничего не подозревали и поэтому не смогли спастись.

Он шел ко мне не торопясь, переводя взгляд с меня на волка и обратно, словно что-то решал для себя, остановившись слишком близко, чтобы не услышать, как колотиться мое сердце, даже если я выпрямляла плечи и вытягивала спину прямо до нервной дрожи и полного онемения.

— Зачем остановилась?..

Я содрогнулась всем телом от звука его голоса.

Низкий, хриплый, рычащий.

Он говорил так, словно ему было больно это делать.

А я старалась просто дышать, даже если колючий ком встал в горле при мысли о том, что на его теле была кровь моего отца и ни в чем неповинного брата, тело которого этот монстр волок за собой по льду, грязи и полу, удерживая за одну ногу….потому что второй не было, а его внутренности волочились следом, словно лохмотья кровавой рубашки.

Но как было не думать об агонии отца и рыданиях мамы, если это произошло так недавно, что слезы паники еще не успели высохнуть на мох ресницах?

Это все было чудовищно! Бесчеловечно! Несправедливо!

И вот я стояла перед ним — жестоким убийцей всех, кого я так сильно любила, проклиная его всей своей раздавленной и разорванной в клочья душой, вынужденная терпеть и держаться из последних сил.

— Разве тебе не сказали бежать от меня, что есть силы?

Я перевела взгляд на его лицо, словно высеченное из камня — с широкими скулами, впалыми заросшими щетиной щеками, отчего низ лица казался почти квадратным; упрямой линией подбородка с едва заметной ямочкой и этими жуткими немыслимыми глазами цвета бледного солнца, зрачок в которых то сокращался, то чуть увеличивался в такт его сердцебиению.

— Зачем спрашиваешь, если все слышал сам? — бросила я резко, вскидывая голову и стараясь казаться бесстрашной княжной, даже если все внутри меня сжималось в тугой комок, и приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть в ненавистное лицо.

Он усмехнулся, показывая ряд белых зубов с двумя клыками, как бывает только у диких зверей.

И не просто у зверей, а у хищников.

Его взгляд снова остановился на мне, когда монстр стал рассматривать меня неспеша и с мрачным интересом, словно не успел сделать этого в тот момент, когда держал меня над полом за шею, сдавливая своей ручищей и только чудом не задушив сразу.