Забытое грядущее - Владимир Контровский

Девушка секунду подумала, улыбнулась, утвердительно тряхнула копной рыжеватых волос — в голубом свете они выглядели мраморными — и без колебаний протянула Натаниэлю руку. Он приобнял Джейн и ощутил кончиками пальцев, какое у неё горячее тело — там, под тонкой тканью лёгкого топика, в ложбинке вдоль спины.

С некоторым трудом выбравшись из зала, где бушевала дискотека, они первым делом обнялись, потом жадно целовались до тех пор, пока у обоих не перехватило дыхание, — у Ната даже мелькнула мысль содрать с девчонки джинсы и завалить её прямо тут, в тёмном закутке под лестницей, среди пустых пластиковых упаковок и банок из-под пива и «кока-колы», — а потом очень скоро и очень естественно оказались в комнате Натаниэля. В кампусе студенты жили по двое, но товарищ Ната в этот вечер отсутствовал, что пришлось как нельзя кстати. Джейн отнюдь не противилась — и даже не пыталась имитировать робкое сопротивление, — когда Нат расстегивал ей «молнию» на джинсах, и позволила себя раздеть и уложить на постель. Она так же послушно развела ноги, но когда Натаниэль коснулся её, тихонько ойкнула и вздрогнула. И только тогда Нат с изумлением понял, что впервые в жизни встретил девственницу.

Это открытие настолько ошеломило парня — как это так, такая красивая девчонка, и до сих пор ни-ни? — что он, — после того, как всё кончилось, — даже не спросил у расслабленно-томной Джейн своё расхожее: «Ну, тебе было хорошо, подружка?». Вместо этого Нат вдруг произнёс — неожиданно для самого себя:

— Слушай, давай поженимся?

К его удивлению, девушка отнюдь не впала в щенячий восторг. Она довольно долго размышляла, потом потянулась всем телом, прильнула к Нату, обняла, потёрлась носом о его щёку и спросила:

— А зачем? Все эти хлопоты с белыми платьями, гостями, расходами… Давай просто: ты будешь моим парнем, а я — твоей девушкой. — И жарко выдохнула — Мне понравилось… Ты — супер!

При этих словах Джейн Нат вдруг почувствовал раздражение — он никак не ожидал, что его благородное, по его мнению, предложение будет так встречено. Ко всему прочему, — и Нат это явственно понял, — эта девчонка его здорово зацепила, и ему хотелось видеть её именно своей женой, а не какой-то там очередной girl-friend. Подружка — она ведь подружка и есть: сегодня она с тобой, а завтра с кем-нибудь ещё.

Он высвободился из её объятий, сел на смятой постели и посмотрел на матово светящееся в темноте обнажённое стройное тело лежавшей рядом с ним Джейн.

— Или ты выйдешь за меня замуж, — глухо бросил Нат, — или заводи себе какого-нибудь другого «супера». Я с тобой спать не буду, — добавил он, намереваясь встать.

На этот раз Джейн отреагировала мгновенно. Она порывисто приподнялась, прижалась к груди Ната и прошептала.

— Я согласна… Просто я не ожидала такого, извини… Милый, — зовуще прошелестела она, снова ложась и увлекая за собой парня, — иди ко мне…

И только много позже Натаниэль понял, что причиной согласия Джейн была вовсе не пылкая страсть (причина, которую хотят видеть за согласием женщины все мужчины), а холодный расчёт — Нат уже заканчивал учёбу и получил пару очень хороших предложений от солидных фирм. И Джейн, — а она задолго до их знакомства обратила внимание на этого парня и прекрасно знала о его высоком рейтинге, — решила, что глупо упускать завидного партнёра, способного обеспечить ей безбедное существование на всю жизнь (да ещё такого, который испытывает угрызения совести по поводу её нарушенной девичьей невинности).

Но даже это понимание ничего не изменило в их отношениях — Натаниэль искренне любил свою Джейн.

* * *

…Медовый месяц они провели в Европе. Близился Миллениум, и весь мир стоял по этому поводу на ушах. Джейн хотела отправиться на тихоокеанские острова, чтобы там одной из первых — она обожала быть первой — встретить первый рассвет нового тысячелетия. И она настояла бы на своём, но Нат сумел объяснить молодой жене, что третье тысячелетие наступит только через год, а 1 января 2000 года — это всего лишь 1 января последнего года второго тысячелетия, и незачем тратить уйму денег только для того, чтобы умножить собой толпу кретинов, плохо учивших в школе арифметику. И Джейн уступила — уступила второй раз в жизни. Первый раз она уступила, согласившись выйти за Натаниэля замуж — то, что она отдалась ему через полчаса после их знакомства, было с её стороны вовсе не уступкой, а всего лишь её собственной прихотью — этого хотелось ей самой.

…Париж не произвёл на них особого впечатления — он выглядел каким-то сереньким и невзрачным. Не слишком интересовавшимся классической литературой молодожёнам ничего не говорили имена Дюма и Гюго, и Сена показалась им всего лишь мутноватой неширокой речушкой — ручеёк по сравнению с Миссисипи! — лишённой какого бы то ни было романтического ореола. Однако — раз уж деньги заплачены! — они добросовестно обошли все достопримечательности: побывали в Лувре, осмотрели Центр Жоржа Помпиду, посетили Плас Пигаль с её красной мельницей, пили кофе в кафе возле Нотр-Дам, поглядывая на гротескные лики химер знаменитого собора, фотографировались на фоне Эйфелевой башни и Сакре-Кёр, любовались огнями ночного Парижа с борта bateau-mouche[3]и даже заказали всклокоченному бородатому художнику на Монмартре портрет счастливой новобрачной.

Они спускались в метро — станции метро в Париже понатыканы густо, — и Натаниэль, машинально скользнув взглядом по кучке темнокожих парижан у ограждавшего спуск в подземку каменного парапета, подумал: «Да их тут не меньше, чем у нас в Оклахоме или Луизиане! Вот тебе и Европа…». И тут он услышал возмущённые крики.

Полный француз с добродушным лицом — вероятно, какой-нибудь клерк средней руки, — проходя мимо оживлённо болтающих афрофранцузов, нечаянно задел плечом темнокожую женщину, явно бывшую центром внимания этой мини-тусовки. И тут же вся компания превратилась в стаю яростно галдящих галок, набросившихся на недоумённо вращающего головой голубя.

— Vous etes raciste! Vous etes raciste![4]— Натаниэлю показалось даже, что вместо рук у негров крылья, и что они вот-вот начнут дружно клевать растерявшегося и что-то робко бормочущего прохожего. Однако до драки дело всё-таки не дошло, и когда ошарашенный клерк проходил мимо наблюдавшей за склокой молодой пары, Нат с Джейн услышали его детски-обиженное:

— Non, je ne suis pas raciste…[5]

Джейн только фыркнула, а Натаниэль вдруг ощутил неприятный холодок в спине — ощутил впервые в жизни. Впрочем, через двадцать минут они были уже в гостинице, начали заниматься любовью прямо в душе, продолжили на широкой (несомненно, только для этого и предназначенной) постели и быстро забыли об этом неприятном случае.

* * *

…Через десять лет у них уже было всё — купленный в кредит роскошный собственный дом, оборудованный по последнему слову техники, три новенькие автомашины — Джейн, Ната и семейная, для совместных выездов на уик-энды, — престижная и высокооплачиваемая работа и солидный счёт в надёжном банке. Натаниэль стал одним из ведущих специалистов «High Tech Corporation» — крупной компании, занимавшейся разработками и промышленным внедрением новейших технологий, — а Джейн работала в этой же корпорации экспертом по маркетингу. Звёзд с неба она не хватала, но сидеть дома отказалась категорически.