Теоман - Константин Константинович Олимпов

залпом Теоман.

Заговорили губы Неба,

Заговорила глубь светил,

И пажить Припяти дулеба,

Исток славянствующих жил,

Исчезла смытая нетленьем

Моей мечты бесплотных сфер.

Я развернулся самомненьем

Как буква «Ферт» пред буквой «Ъ»,

Жужжа, воспрянули легенды

Из белой пропасти ума,

Я рву века, как позументы,

Переливая в слог письма.

В хребте Алтая южный полюс,

На льдинах скользкие моржи,

Блестят снега алмазной солью,

Нет почвы для посева ржи.

У льдяных шхер гнездят медведи,

За воблой гонится тюлень,

Да чаек клювные беседы,

Встречают солнца белый день.

Топкая снеговые горы,

Ударом ртутная волна,

Рекой уральские проторы

Минуя, в зной – покорена.

Теплом раскованные воды

Скакали мильно в берегах,

Шумели дикие народы,

Нагие бегали в лугах.

У них жилищем были дупла

Шырокостволых деревов,

А небо – размышлений купол

Мигал загадками без слов.

Гуляла скорбь звериной речью,

Играла холодом нужда.

Даль слуха, вздрогами увечью,

Пугала ужасом следа.

Спасаясь голосом внушенья

Вьюном вползали на стволы;

Лев – смертофил опустошенья –

Глодал стволистые узлы –

Грыз корни, дерево валилось,

Добычу пастью разрывал,

Рыканье свертывало крылья,

Ворочил пищевой провал.

Легли обглоданные кости,

Кровь омывала шерсть у рта.

Зверь успокоил голод злости,

Глублился качкою хвоста.

Испугом угнанные люди

Воркочат челюстью зубов,

Утихли оголенных груди

Инстинктом волосатых лбов.

Сползая, бронзовые лица

Галдят утробой живота,

Пращом камней набили дичи…

На отдых пала темнота.

Взошла луна, купает землю

Молочным облаком тоски,

Орангутанговое племя

Уснуло берегом реки…

Но дальше двинемся по тризне.

Весло Веков Одень Глаза.

В доисторические присны

Влечись чернильная слеза.

Блудить В Железном Впечатленьи

Могу Всегда Во Всех Мирах,

Быль человеческого тленья

Плыви воскресницей в стихах.

Цвел на Шпицбергене экватор, –

Палимый жаждами пустынь,

Норд шелестел зеленой ватой,

Пел кроной пальмовых вершин.

Глотали рыб гиппопотамы

На территориях волны,

Толпились мошки над кустами

В дни возрождения весны,

Далекий сон глубокой старины,

Я разбудил тебя неосторожно,

Помолимся, как солнцу седины,

Твоим огням забытым прахом, ложно.

Я вижу лет чешуйного дракона,

Ихтиозавра бешенный прыжок,

Клык мамонта, пронзившего гиппона.

Зной юрскую формацию прожог.

Раскрылся зев у мезозойной гидры,

Из дебрей пальм промчалось стадо львов,

К ним вымчалися пастбищные тигры,

Сомкнулся воплем кровожадный рев.

В зубастой злобе звери перегрызлись,

Не многие вернулися в живых.

Пахнула ночь созвездиями мыслей,

Глушь – бархатная ласка гробовых.

Гудят хребты в грудастых водопадах,

Шипят леса гнездилищами змей.

Сидят дожди на облачных заплатах,

Ревут моря дилювием смертей.

За цаплей мчат крылатые акулы,

Ключит спиной фонтаны кашалот.

Сломали волка ящурные скулы,

Под клек орлов, свершающих пролет.

Крыли перо, развернутое думой,

Отпрянь в Нетленное святым смерчом.

Бурлят миры, сжигающие шумы.

Олимпов Распростерся Божеством.

Сверкнуло вдохновенной мощью

Окно бессмертного дворца,

И на земле – планете тощей –

Расплавился Металл Конца.

Свернулся мозг мечом огня

И сердце меч берет рубить,

Дух полководца из Меня

Исшол флюидом Вечность бить.

Стегнула мысли топпотня,

Юля зыбления поход.

Долой земная западня!

Сигналит жезлом Дух отлет.

Возносной рати стрекотень,

Урча в эфирном высоке,

Клубится чадом шелестень,

Вжав тяготения в Руке,

Нет притяженья жезлу сна,

Меч сердца солнце разрубил,

Зари кровавая зурна

Влилася в мысли роем бил.

Нацелен взор бровями радуг,

Ум опрокидывает тьму,

Мотая скрежетный хлеб аду –

Земное солнце шей тюрьму.

Сосет проглоченный Меркурий,

Венеру, Землю, умный Марс,

Сатурн, Юпитер, мертвых фурий

Уран и Весь – планетный фарс.

На солнце пленковые суши,

Корой обжался Солнцезем.

Воскресли человечьи уши,

Породой жизни новых схем.

Но до Олимпова далеко.

Я дунул сотворился Мир,

Сплелось воронковое око

Волканом вдохновенных крыл.

Брянча паникадилом власти,

Вковал религиозный жгут –

Зерном – в молитвенные пасти

Планет – распыленный приют.

Планета солнцезем спиралью

Орбитнит у Вселенных Глаз.

Скучая чарною печалью,

Шугнула грезу в Неболаз.

Я знаю, как День солнцезема покину,

Как плакать слезою захочется Тосту,

Когда пролетая пространством Аминя,

Петлю удушения с лестницы скиний

На Тоста накину, и с Тостом покончу,

И в Тосте затеплю полярность луны.

И проклято будет солнце –

Нового Солнца Луна…

Земля, спаленная кометой,

Погребена в магнитный газ,

Исчезит молнией раздетой,

Ей Предваряю Судный Час.

Плод человечества, без время,

Шатуни звездная волна,

Сгорело дьявольское семя,

Нетленна праведность одна.

Там на границе Вечной Жизни

Греми Архангела труба.

И меч ветров, воскресшей тризны,

Мертви комету как раба.

Взирают ангельские лица

На мертвопады звездных лет.

Альфомегария гробница

Движений замыкает след.

Судьбит орбитная пустыня,

Натянуто молчанье струн.

В гробу запаяна Остыня,

Студят созвездья в прахе лун.

В утробе