Ключ от послезавтра - Рута Шейл

– Это вы мне? – выдохнула она вместе с густым облаком пара. Нижняя часть лица словно отсутствовала. Да и с верхней не все было ладно.

– Тебе. Подойди сюда. Да не бойся ты. В лагерь?

– Угу.

– Хоть раз зимой за городом была? – Она замялась. Водитель – едва ли намного старше нее, это Янка поняла скорее по голосу, чем смогла разглядеть, мягко усмехнулся: – Заметно. Садись в машину. Не бойся, не съем, – повторил он как маленькой, – я тоже вожатым еду. Денис Каверин.

Каверин! И директор лагеря тоже Каверин. Еще во время телефонного разговора с подругой Янка не могла не заметить созвучия с фамилией любимого писателя. Потому и запомнила.

– Бороться и искать?

С этими словами она забралась на заднее сиденье и втащила за собой сумку. Зубы помимо воли выбивали чечетку. Настолько качественно она еще никогда не замерзала.

– Найти и не сдаваться[3], – весело откликнулся тот. – Кофе будешь?

Спасительный стаканчик оказался в руках раньше, чем Янка успела ответить. Она никогда бы не подумала, что можно так радоваться обыденным вещам – подвижности лица, наличию пальцев, горькому растворимому кофе. Даже играющий в салоне попсовый мотивчик показался чуть ли не гимном позитивного мышления.

– Яна, – каркнула она и откашлялась. Дальше получилось лучше: – Спасибо вам.

– Тебе.

– Тебе. Я не вожатая, меня на стажировку взяли. Никогда еще не была в лагере. Даже в детстве.

– Тогда с почином. А почему вдруг сейчас решила?

– Подруга заболела и попросила ее подменить. Может, знаешь? Кристина Соловьева.

– Да ладно! Звезды не будет? – неизвестно чему обрадовался Денис. – Конечно, знаю, в «Искателе» два лета вместе оттарабанили. Отец не говорил, что она болеет. Жаль. – И не очень чисто подтянул: – Звездочка моя ясна-ая… Как ты от меня далеко!

Янка не сдержала смешок. Прозвище Кристине подходило. Не в бровь, а в глаз.

– Ты кофе выпила? Возвращай стакан.

Пришлось срочно сделать один большой глоток. Янка протянула крышку от термоса Денису и рукавом протерла себе окошко в запотевшем стекле. Снаружи стояли автобусы. Двери еще закрыты, но все наготове. Несколько ребят Янкиного возраста особняком скучковались возле первого. Только она собралась расспросить Дениса о местных правилах, как на переднее сиденье ввалился еще один персонаж: ярко-красная куртка, смуглая шея без шарфа и коротко стриженый затылок – вот и все, что она успела разглядеть.

– Кофе! Плесни мне тоже. Вообще не выспался… – пожаловался парень в красной куртке и заразительно зевнул. Спинка его сиденья с двумя щелчками опустилась почти до самых Янкиных колен. Отодвинуться в сторону мешала торчащая из багажника штуковина, завернутая в брезент. Пришлось терпеть и помалкивать. – Заскочим ко мне за вещами?

– Заскочим, но опять опоздаем. Настенька отчитает.

Между тем обстановка вокруг автобусов менялась. Дети уже расселись по местам, сопровождающие тоже. Родители махали руками и жестами давали последние указания. К группке вожатых подошла женщина с планшетом и принялась что-то им объяснять. Наверняка важное. «Самое время эвакуироваться», – решила Янка и нащупала сумку.

– Денис. Я, наверное, пойду.

– Черт, Дэн, кто там у тебя? – подпрыгнул его приятель. – Предупреждать надо!

– Это Яна, она новенькая. Яна – Дамир. Кстати, слышал новость? Звезды не будет!

– Значит, она сегодня не звезда, – туманно ответил тот и принялся тыкать в кнопки магнитолы.

Янка бочком выбралась из-под нависшей спинки сиденья, пискнула «пока» и припустила к месту сбора. Еле успела – несколько вожатых уже отправились греться в автобус.

– Колесникова. Наш стажер, – неожиданно метко угадала женщина с планшетом. Сняла перчатку и принялась водить пальцем по экрану. – Ну, Кристинка, подвела так подвела… Что, серьезно разболелась? – И, не дав ответить на первый вопрос, срезала вторым: – Ты с Кавериным едешь или с нами?

– С вами, – заверила Янка.

– Тогда скажи остальным, чтобы по лагерю не разбредались, а стояли и ждали меня. Будет планерка.

«Планерка, планерка, планерка», – твердила Янка, на разъезжающихся ногах топая к автобусу. И все равно, стоило ей оказаться внутри, ценные указания мгновенно вылетели из головы.

– …Усадьба долгое время простояла заброшенной. В семидесятые ее косметически подлатали и переделали под дом отдыха. В девяностые снова закрыли – с тех пор тут только бомжи и сталкеры ошивались. И черные кладоискатели. Один из них выложил в интернете фотку, на которой за его спиной отчетливо видно полупрозрачного мужика. Серьезно – сначала кажется, что просто пятно, но если приглядеться, то похоже на бородатого дядьку в крестьянской рубахе. Круто, да?

Слова принадлежали девушке… Или парню? Сразу понять не удалось – чистое лицо без макияжа, куртка, джинсы и тяжелые ботинки ничем не выдавали пол своего владельца. Еще и капюшон от толстовки на голове.

– Круче не придумаешь! – сходу согласилась Янка.

Автобус пшикнул дверями и плавно тронулся в путь. Янка устроилась на свободном месте рядом с очень сердитой рыжеволосой вожатой.

– Нет никаких привидений, – буркнула соседка и уставилась в телефон. Остальные занимались примерно тем же. – Такая взрослая Кира, а верит в сказки.

«Такая». Значит, все-таки девушка.

– Привидений, может, и нет, но местечко так себе, – вмешался молодой человек в забавной шапке с помпоном. – Нехорошее. Я погуглил до поездки. Что, никто не в курсе?

– Началось в колхозе утро, – затосковала рыжая. – Знаешь, что пионеры про Заварзина сочинили? «Лучше чистить унитазы, чем беседовать с Заварзой». Главное, не вступай в дебаты. Только зря время потратишь. Кстати, Катя.

– Яна. – Она пожала протянутую ладонь, а сама с интересом прислушалась к разговору.

– Усадьбу Светлый Яр построил граф Альфред Дорф из немецкого дворянского рода. Его предки в восемнадцатом веке поступили на службу Российской империи, один из них был послом в Москве, тогда его и возвели в графское достоинство. Красавицу-супругу этот Дорф нашел здесь же, в России, и звали ее почти как кровавую графиню Батори – Елизавета. Елизавета Паулинская, но местные прозвали ее Паучихой. Своих крепостных она секла за каждую мелочь, а женщин и детей – с особенной ненавистью. Порола лично и с удовольствием, даже придумала собственную систему наказаний: подробно расписала, за какой косяк сколько ударов кнутом должен получить виновный.

– Кстати, обычное для того времени дело, взять хотя бы Салтычиху[4], – встряла Кира.