Кукольник - Генри Лайон Олди

И вообще, веранда — не куклохранилище.

Впрочем, готовить еду на ночь глядя тоже не слишком правильная идея.

Окутанный душистым облаком дыма, старик прошел мимо куклы, изображавшей помпилианского гард-легата военно-космических сил в полном обмундировании. Миновал трех дам: миловидную брамайни, одетую в робу и штаны мышиного цвета, и двух красоток в роскошных туалетах — темнокожую вудуни и помпилианку-брюнетку.

Мастер-изготовитель передал даже стервозность в глазах брюнетки.

Насладившись женскими прелестями, старик задержался у двух детей-близнецов, рыжих и конопатых, с невыразительными лицами гематров. И наконец остановился у крайней справа куклы — ничем не примечательного человечка, одетого эстет-распорядителем. Сюртук цвета морской волны с вставками розового атласа, белоснежная сорочка, лосины жемчужного оттенка, высокие ботинки на шнуровке…

Казалось, скромной марионетке не слишком удобно в ярких одеждах.

Ветер коснулся ее легчайшим пером, кукла зашевелилась, стараясь отвернуться от любопытного зрителя. В ответ трубка пыхнула дымом, скрывая усмешку, и старик вернулся к столику. По дороге он протянул руку к перчаточной куколке, лежавшей на подоконнике, — из-за потешной круглой головы, слишком большой для тряпичного тельца, кукла выглядела спящим карликом.

Но, передумав, брать не стал.

— Не трогай! — с опозданием пригрозила хозяйка. — Вот несчастье, все ему надо…

Не требовалось быть телепатом, чтобы понять: трое людей возле дома — ждут.

Кого?

Чего?

Чтобы выяснить это прямо сейчас, телепат не помешал бы. Но даже самый опытный пси-сканер не сумел бы сказать однозначно:

«Дождутся ли?»

Будущее, как и прошлое, капризно, надежно скрывая свои тайны. Хотя о прошлом мы можем вспоминать, а на будущее можем надеяться. Слабое утешение, но другого не дано.

А по небу плыли две луны, не интересуясь заботами людей.

I

— Уважаемые пассажиры!

Бархатное контральто бортовой информателлы потекло со всех сторон, усиливаясь и привлекая внимание. Впрочем, звук быстро сконденсировался в стандартной точке: над дверью каюты, на фут ниже мерцающего потолка.

— Наш грузопассажирский лайнер 2-го класса «Протей» успешно завершил РПТ-маневр и вышел на финальный отрезок траектории. Экипаж рад приветствовать вас в системе альфы Паука…

На всякий случай информателла пустила в эфир запись бурных и продолжительных аплодисментов. То ли экипаж таким образом приветствовал пассажиров, то ли пассажиры благодарили экипаж за успешный маневр.

Овация достигла апогея и стихла.

— Расчетное время до планеты Китта, конечного пункта нашего рейса — один час тридцать семь минут. Предлагаем вам полюбоваться незабываемыми видами планетарной системы альфы Паука, одного из красивейших уголков Галактики. Сейчас вы можете видеть, как выглядит точка входа корабля в систему после выполнения РПТ-маневра…

Торцевая стена каюты непринужденно растворилась в воздухе, и на пассажиров рухнула звездная бездна.

— Ух ты! — выдохнул непосредственный Степашка. Лючано невольно усмехнулся, вспомнив, как завопил с перепугу, впервые увидев исчезновение стены. Тогда ему показалось, что он стремительно падает в открывшуюся за бортом ледяную бесконечность, а колючие лучи звезд пронзают его насквозь вязальными спицами. Он орал, наверное, минуты полторы, отчаянно вцепившись в сиденье. Над ним смеялись, показывали пальцами — многие, но не все. Кое-кто, похоже, прекрасно помнил свой первый перелет и сочувствовал мальчишке: дрожащему, наивному, уверенному, что умрет через секунду. Чужой ужас часто вызывает смех, особенно если смеющийся уверен в собственной безопасности; часто, но, к счастью, не всегда. А маэстро Карл сказал, чтобы дураки заткнулись, и дураки действительно заткнулись. Потому что маэстро зря не говорил.

Это было давно.

Сейчас за кормой медленно закрывался, стягивая лепестки к центру и оседая внутрь себя, лаковый бутон черного тюльпана-гиганта. Так выглядит место выхода корабля из разрыва пространственной ткани. Как можно в непроглядной тьме космоса различить, казалось бы, столь же черный «тюльпан» — это всегда оставалось для Лючано загадкой. Тем не менее инфернальный цветок фиксировался не только обычным зрением, но и приборами. Другой оттенок мрака? — глупости. Глянцевый? матовый?! — нет, нет, нет…

Любые градации качеств, любые образы в данном случае пасовали, бессильные найти аналогию и успокоить взбаламученный рассудок зрителя.

«Тюльпан» был чуждым.

Инородным.

«Как открытая рана на теле?…»

Лючано усмехнулся, откинувшись на спинку койки. Дурацкое сравнение, неправильное. Слишком пафосное, а значит, бессмысленное. Но почему-то именно оно с завидной регулярностью являлось ему год за годом. Через пару часов «тюльпан» окончательно закроется и воссоединится с окружающим пространством, вольется в него, став единым целым. Рана затянется. К тому времени «Протей» успеет сесть на планету, а некий Лючано займется обыденными заботами, оставив пустые домыслы богатеньким туристам.

Им хоть времени, хоть денег — все едино девать некуда.

— …можете наблюдать живописный пояс астероидов, расположенный между Н'голой и Амбвенде, седьмой и восьмой планетами системы. Наш лайнер входит в систему под углом к плоскости эклиптики, так что мы пройдем над поясом на безопасном расстоянии. А пока перед нами разворачивается это захватывающее зрелище, позвольте кратко ознакомить вас с историей и основными особенностями планеты Китта. Четвертая от центрального светила…

Никита, курносый и веснушчатый, досадливо ковырялся мизинцем в ухе, стараясь отодвинуться подальше от виртуального источника звука. В тесноте десятиместной каюты 3-го класса это оказалось весьма проблематично. Ничего, потерпит. Скоро посадка, не оглохнет.

Чай, не барин!

Последнему выражению Лючано научился у того же Никиты.

«Интересно, — думал он, вполуха слушая назойливое пение информателлы, — из каких соображений, чем выше цифра в классе каюты, гостиничного номера или корабля, тем этот номер, каюта или корабль хуже и дешевле? Зато чем выше „звездность“ отеля, тем отель помпезнее и дороже? „Протей“, на котором мы летим, — одно название, что „лайнер“. Грузопассажирская лохань, старая и раздолбанная посудина. Лайнеры — они чисто пассажирские, без всяких сомнительных „грузо“. И каюты люкс 1-го класса на „Протее“ вряд ли потянут хотя бы на третий, по меркам какого-нибудь „Амадеуса“ или „Садху“. Не говоря уже о круизных звездолетах класса „прима“…»

На «приме» Лючано в свое время довелось выступать с представлением.