Хьюстон, у нас проблема - Катажина Грохоля

Через двадцать минут я попытался забить с помощью кофе этот непередаваемый вкус, но без особого успеха.

Потом я схватил ключи от машины и побежал по лестнице вниз с седьмого этажа, потому что лифт не работал уже шесть недель, ну и пусть. Это даже хорошо. Вот ходили бы люди по лестнице пешком почаще – и реже бы болели сердечными болезнями. А у женщин фигуры были бы стройнее.

На втором этаже я вспомнил, что не взял мобильник. Мало того – я вдруг сообразил, что будильник в телефоне не сработал, вот ведь сволочь. Я развернулся и, перепрыгивая через две ступеньки, помчался наверх – и это было уже совсем не так здорово.

На шестом этаже открылась дверь – эта зараза Кошмарина в своем сером халате прокричала мне вслед:

– Я на тебя жалобу напишу! Ты хулиган!

Я показал ей средний палец – международный знак симпатии и доброжелательности, не требующий перевода, потому что человек ведь имеет право бегать по лестнице, сколько хочет и сколько может, – и влетел в свой дом.

Я перерыл свою квартиру всю, целиком, – нет. Ни в ванной, ни в спальне, ни даже – смилуйся, Боже! – в гостиной, ни в кухне, нигде на сорока квадратных метрах купленного в ипотеку жилища, за которое я еще буду расплачиваться лет пять, не было ни следа моего мобильника.

А время-то шло.

Так, сказал я себе, сядь спокойно и постарайся вспомнить, когда и где в последний раз…

Вот! В последний раз я его видел, когда будильник себе ставил! В пивной, черт, в этом уродском «Весеннем вечере»! Времени было ноль-ноль тридцать восемь. Хотя нет… в пивной я только собирался его поставить, а вот опцию «будильник» – это я уже в машине выбирал. Точно в машине. Но почему в машине?

Или… Или… Ну соберись же, парень! Я мог, мог – но не должен был – оставить его в машине. Да, да, скорей всего именно в машине – потому что я же хотел его поставить еще в пивной, но официант вдруг заявил нам, что уже прошло полчаса после закрытия… Ну, значит, точно, в машине я и оставил этот проклятый мобильник! Помню, как будто это сегодня было!

Потому что это и было сегодня.

Теперь я несся вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Времени оставалось все меньше. Дверь на шестом этаже снова отворилась, но на этот раз я решил не обращать внимания на кошмар в сером халате и на вопль:

– Ты еще пожалеешь!

Подумаешь – напугала. Я жалею о стольких вещах, что одной больше, одной меньше – мне терять-то нечего. О чем стоит жалеть, так это о своей жизни в целом. Хотя если посмотреть реально – ну да, я, конечно, не президент, но плюсы у меня есть, и весомые.

И потом – я ведь с этой каргой на брудершафт не пил!

Вот тебе и воспитание. Ох уж эти современные старики!

Я выбежал из подъезда – а нужно сказать, что живу я в многоэтажке, каких в нашем микрорайоне шестнадцать штук. И сердце у меня упало.

Я, вне всякого сомнения, стоял перед своим домом, видел свою парковку – абсолютно такую же, как и все остальные парковки в нашем районе, вот и мусорный бак справа, как обычно, вот двухнедельный, уже слежавшийся сугроб, со всех сторон разрисованный желтыми потеками мочи местных псов, вот машины стоят – как попало, кто куда смог – тот туда и встал, но…

Ну класс.

Ни одна из этих машин не была моей.

Ни слуху ни духу от моей машины.

Мне сразу стало нехорошо и жарко, хотя мороз был градусов пятнадцать, не меньше. Ладно машина, тут я страховку получу, да еще и больше, чем если бы удалось ее кому-нибудь продать. Но мобильник!

Два года назад Марта подарила мне его на день рождения – наверно, хотела меня таким образом поздравить с «Липой». Мало того что это был дорогой телефон – у меня же там все контакты, все с великим трудом годами собиравшиеся номера Очень Важных Людей, целый список клиентов, доступ к почтовому ящику и – о нет! – фотографии трех последних наших поездок с Мартой, которые я все никак не мог собраться перегнать на компьютер, – вся моя жизнь! А еще – Последняя Фотография, присланная мне Доброжелателем, которая, как и многое другое в моей жизни, изменила ход истории. И пусть это не всемирная история – но она моя, а следовательно – для меня почти то же самое.

Вот черт!

И эти фотографии сейчас кто-то разглядывает, потому что получил доступ к моему телефону, ко всей моей жизни! И ржет – а я не могу даже позвонить Толстому и сказать, что задерживаюсь!

У меня там Марта в купальнике, Марта в воде, черный аист над Вислой, дрозды, которые строят гнездо, – правда, дроздов почти не видно… Марта на скутере, Марта везде, Марта причесывается и Марта спит… Марта с… бррр…

Эх, добраться бы до этого сукина сына – так он бы костей не собрал! Вот это облом!

И время, время же идет! Мне обязательно надо быть вовремя в этой дурацкой Магдаленке, если я хочу, чтобы моя жизнь радикально изменилась к лучшему. Я два года ждал, чтобы глупая судьба перестала вставлять мне палки в колеса, два гребаных года! И вот единственный шанс вернуться в профессию – единственный, который вдруг упал с неба благодаря моей дружбе с Толстым и чьей-то беременности, – этот единственный шанс я упущу?!!

Ну уж нет, не дождетесь!

Я водил ошалелым взглядом по стоянке, холод был жуткий, тихо, спокойно, утро, даже ночь еще, хотя уже тянулся тоненький ручеек к Горчевской, которая связывает жителей нашего района с остальным миром, ибо там находятся ближайшие остановки, но пока этот ручеек был действительно очень тонким и вялым.

Итак, что мне делать?

И тут меня осенило.

Я же пьянствовал с Толстым! Конечно, вот все и встает на свои места: мобильник в машине, а машина – у «Весеннего вечера»!

Черт возьми, люди добрые!

Кстати – ну что за название для пивной, где подают в основном пиво: «Весенний вечер»! Не иначе как баба название придумала. Мужик бы назвал как-нибудь типа «Под мухой» или «Гвозди», ну или если без фантазий – «У Тадека», потому что владельца зовут Тадеуш. Но «Весенний вечер»? Может быть, у Тадека любовница есть – романтичная, как все остальные бабы. «Над озером» – это таверна, и точно известно, что владеет ею женщина. После развода, само собой, с мужем, которому пришлось ей отвалить часть имущества. А «Корчма заходящего солнца» – ну, это какому-то подкаблучнику принадлежит, я за километр чую.

А мы с Толстым вчера в «Весеннем вечере» сидели с целью обмыть мое возвращение в лоно кинематографа – это был первый тост. Второе пиво мы пили за возвращение в лоно операторского братства, третье – за лучших кинооператоров, а четвертое – за операторов – будущих обладателей «Оскара».

И вот именно поэтому я стою сегодня в пять часов утра как истукан на Воле, машина моя стоит в Средместье, а Сигизмунд III Ваза стоит на Старувце.

Возвращался я налегке, взял только сумку, ну и вот, минут десять сидел в машине и ждал такси, потому что холод был собачий, а Толстый пошел домой, потому что встретиться мы договорились в пивнушке около его дома, а не моего, к несчастью!