Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус - Анатолий Бородин

В конце 1920-х гг. М. А. Алданов устами одного из своих персонажей охарактеризовал П. Н. Дурново следующим образом: «Умные люди, ученые люди думали о том, куда идет мир; думали и философы, и политики, и писатели, и поэты, правда? И все “провидцы” попали пальцем в небо. А вот не ученый человек, не мыслитель и не поэт, скажем кратко, русский полицейский деятель все предсказал как по писаному. Согласитесь, это странно: в мире слепых, кривых, близоруких, дальнозорких, один оказался зрячий: простой русский охранитель! Знал я его недурно, если кто-либо его вообще знал… Немного он мне напоминает того таинственного, насмешливого провинциала, от имени которого Достоевский любил вести рассказ в своих романах… Но умница был необыкновенный. он имел репутацию крайнего реакционера и заслуживал ее . Однако в частных разговорах он не скрывал, что видит единственное спасение для России в английских государственных порядках. Хорошо?»[6]

Более спокойной, но столь же однозначной и высокой является оценка исследователей. Правда, они имеют в виду одну лишь записку П. Н. Дурново, поданную Николаю II в феврале 1914 г. Так, М. А. Алданов писал: «По блеску прогноза я не знаю в литературе ни одного документа, который мог бы сравниться с этим. Вся записка Дурново состоит из предсказаний, и все эти предсказания сбылись с изумительной точностью. Он предвидел то, чего не предвидели величайшие умы и знаменитейшие государственные деятели! Я не знаю другого такого верного предсказания в истории»[7].

Сказано о ней и так: «Преисполненное чести и достоинства заявление Петра Дурново. пророческий меморандум»[8].

Другие отмечают «мудрость» Записки, ее «пророческий характер», «недюжинный ум» ее автора; их «поражает» правильность анализа международного положения; «потрясает дальновидность» автора; характеризуют его как «замечательного теоретика крайней реакции», относят к числу «наиболее глубоких и творческих по своему духу и наиболее дальновидных в своем понимании хода истории деятелей начала XX века»[9].

П. Н. Дурново развил в себе способность предвидения «необычайной силы и точности»[10]. В записке на имя Николая II он предсказал катастрофические для России последствия грядущей войны. Это был подлинно научный прогноз, основанный на глубоком понимании общественного развития. Революция была им предсказана в деталях[11].

П. Н. Дурново, справедливо заметил Д. Ливен, «совмещал большую оригинальность мысли и ясность взгляда с глубоким знанием военных, геополитических, экономических и политических реальностей»[12].

Обладал «широким государственным пониманием интересов страны». Его глубокий ум был «трезвым» и чрезвычайно скорым: он «быстро входил в существо вопроса», «быстро разбирался в самых трудных положениях», «налету схватывал суть дела». «Давно, – писал Л. А. Тихомиров, – я не выносил впечатлений такого ясного представления себе каждого вопроса, как встретил в нем. Теперь таких людей мало: старая школа видна»[13].

У него был твердый характер – «громадный», по выражению Л. А. Тихомирова. Е. Г. Шинкевич свидетельствует: «Я слышал часто его суровые распоряжения, но никогда не видел его раздражения – в этом чувствовался сильный характер этого человека». А М. О. Меньшиков усматривал тут «не только характер, но и нравственное обоснование для него, особую философию, которая могла постоять за себя». И ум, и характер были необыкновенно дисциплинированны: его отличали «полная гармония между умом и характером», «ясное понимание своей задачи», «определенность желания, воли – он знал, чего он хотел». При этом воля его была «сильною», «железной», «твердой» и «настойчивой», была «вполне адекватна силе его ума». «Умел выразить в случае надобности уверенность в том, что он сумеет превратить свои слова в действие». Это усиливалось выдающимися организаторскими способностями, «умением осуществлять власть», особым «даром управлять». Это был «человек крутой дисциплины».

Современников «поражала огромная работоспособность» П. Н. Дурново. Он был весьма энергичен, его не видели «уставшим и никогда без работы». «Трудолюбие и ясность изложения Д[урново] поразительны», – говорил С. Д. Шереметев царю[14]. К выступлениям он «подготовлялся самым тщательным образом», свои речи «по привычке» писал. Мудрено ли, что он «очень знал дело», «отлично знал дело», что его всегда отличали «опыт и здравый смысл», а за словами его «чувствовался громадный служебный и книжный труд, громадный умственный и научный капитал», к его мнению, по свидетельству политического противника, «привыкли прислушиваться все члены Государственного Совета, независимо от того, где они сидят».

По оценке М. М. Ковалевского, политического оппонента П. Н. Дурново, последний «говорит всегда неглупо, не подыскивая словечек и аргументируя сильно, он умело и терпимо руководил прениями, отличается, несомненно, доходящим до разума здравым смыслом, необыкновенной определенностью и ясностью мысли . Он не столько оратор, сколько то, что англичане называют debater, то есть человек, умеющий разбить мотивы противников, разобрав их по косточкам»[15].