Свободу Змею Горынычу! - Владимир Благов

— Да мура это всё! — взорвался он. — Не бывает так в жизни!

— Ха! — ехидно усмехнулась Алёнка. — Так, значит, не бывает?! А вот так? — Она кивнула на экран: — Так, по-твоему, в жизни бывает?

— Бывает. Только не сейчас, а в будущем.

— В будущем?! Ха-а! Значит, по-твоему, в будущем роботы будут драться на каждом углу, динозавры выйдут на улицы, инопланетяне завоюют всю Землю, а люди прилипнут к телевизору и станут мутантами?.. Ты сам хотел бы жить в таком будущем?

Ванька долго собирался с мыслями, перед тем как ответить. Как трудно порой объяснить собеседнику то, что самому тебе кажется простым и не требующим объяснений! Тем более что собеседник этот — младшая сестра, помешанная на сказках.

— Понимаешь, — терпеливо и снисходительно начал объяснять Ванька. — Писатели-фантасты и тем более кинорежиссёры специально запугивают читателей и телезрителей для того, чтобы люди знали о грозящих опасностях и смогли бы их избежать.

— Фантасты давно запугивают. Сначала пугали лазером, потом атомной бомбой… Только учёные почему-то не испугались и построили всё это… на нашу голову, — неожиданно толково ответила сестра.

Ванька попытался вернуться к началу спора:

— Если фильм не понравился, так и скажи. Нечего мне тут про атомные бомбы придумывать. Ну! Не понравился?

— Как и тебе моя сказка.

— Ну и ладно, — огрызнулся Ванька.

— Ну и хорошо, — фыркнула Алёнка.

— Что за спор, а драки нет? — Это на пороге детской вырос папа.

— Пап, — встрепенулась Алёнка. — Вот ты сам посуди: нужны мне его боевики?

— А мне — её сказки?

— Хм, вот в чём дело. — Папа присел на край кровати. — Каждый человек создаёт вокруг себя маленький, но близкий и понятный ему мир, в котором ему хорошо, уютно. Вы — не исключение. Но у вас, я вижу, возник спор: чей мир лучше, важнее… Спорить об этом можно до бесконечности. Поэтому предлагаю совсем не спорить. Хотя и говорят, что в споре рождается истина. Вам надо научиться слушать оппонента не перебивая и не навязывать ему своего мнения.

— Пап, а кто такой апанент? — не удержалась от вопроса любопытная Алёнка. Ей нравилось узнавать значение новых слов.

— Не апанент, а абонент! — с видом знатока поправил её брат.

— Оппонент — это противник в споре, — объяснил папа. — А вообще я хочу посоветовать вам: чем бы вы ни увлекались — боевиками или сказками, — не забывайте, что все мы живём в реальном мире. Поэтому сейчас я рекомендую вам готовиться ко сну.

— Пап, ты ушёл от ответа. — Ванька уже не мог успокоиться. — У тебя есть мнение по этому вопросу?

— Ну как же, где-то было, надо поискать.

— Тогда, пап, скажи честно, ты сам кому отдаёшь предпочтение — киногероям или персонажам сказок?

— Так, сын мой, давай конкретно: как зовут твоих киногероев?

— Во-первых, киберкиллер Напролом. — Ванька начал перебирать в руках видеокассеты с любимыми фильмами. — Во-вторых, Ворон-варвар, потом капитан Гнильсен — бессмертный пират. Ну и, конечно, Чёрная Молния — королева кунг-фу.

— Насколько я помню, все они — отрицательные киногерои?

— Какая разница? — искренне удивился Ванька. — Главное то, что они все очень крутые.

— Ладно. Допустим, это не имеет значения, — быстро согласился папа. — А теперь, дочь моя, твои персонажи.

— У меня всего двое, — ответила Алёнка. — Иван-царевич и Василиса Премудрая. А вообще даже Баба Яга мне в сто раз роднее каких-то там киногероев.

— Прекрасно, — сказал папа. — А теперь представьте себе огромные весы, на одной чаше которых — Иван с Василисой, а на другой — киберкиллер и компания…

— Ха! Моя чаша перевесит, — ухмыльнулся Ванька. — У меня целых четыре героя!

— Как бы не так! — вспыхнула Алёнка. — Одна моя Василиса перетянет всех твоих злюк!

— Она что, такая толстая? — засмеялся Ванька.

— Она мудрая и добрая. А ты осёл.

— А, по-моему, эти весы постоянно колеблются то вправо, то влево. Их невозможно уравновесить, — неожиданно подключилась к спору мама. — Ведь сколько людей, столько и мнений, не правда ли? Кстати, папочка, как там твой торт, не сгорел?

— Как раз собирался пойти посмотреть, — сказал папа и задумался. — Ладно, мой пример неудачен, нужен другой.

— Другой, — согласилась мама. — Представь себе, Ваня: ты вырастешь, женишься, станешь отцом… С чем или с кем ты познакомишь своих детей в первую очередь? С боевиками? С суперменами?

— А сколько лет детям? — спросил Ванька.

— Три годика, — улыбнулась мама.

— Малыши. Таким только сказки читать.

— И с каких же ты начнёшь? — перехватил инициативу папа.

— Ну, с «Колобка», с «Репки».

— А про Ивана и Василису тоже расскажешь?

— Наверно.

— Правильно, — кивнул папа. — Другого ответа мы с мамой и не ждали. Человеку в его развитии необходимо пройти несколько этапов, постепенно переходя от простого к сложному. Торопиться противопоказано. Поэтому… да здравствуют сказки!

— Пора ложиться спать, — напомнила мама.

Папа поднялся, чтобы идти на кухню. Он положил на край стола четыре видеокассеты и книгу сказок и торжественно повторил:

— Да здравствуют сказки!

Несмотря ни на что, торт у папы получился на славу. Он стоял на столе под салфеткой, медленно остывая. Дегустировать папино творение решено было завтра утром. А сегодня уже кончилось, и часы на кухне пробили полночь. Все давно спали и видели сны. Мама — о том, как она печёт пироги и все пироги у неё подгорают. Папа — о том, как он ремонтирует розетку и его почему-то бьёт током.

А у Ваньки с Алёнкой сон был один на двоих. Может быть, страшный. Может, интересный. Но, скорее всего, страшно интересный. Такой, что если даже испугаешься, то просыпаться ни за что не захочешь. А снилось им вот что.

Четыре видеокассеты, оставленные папой на столе, неожиданно окутались фиолетовым дымом, приняли вертикальное положение и зависли над столешницей, будто подвешенные на невидимых нитях. С обложки первой кассеты на стол спрыгнул человек в кожаной куртке и в солнцезащитных очках. Короткая стрижка ёжиком делала его голову угловатой. Его бесстрастное, будто высеченное из камня лицо не выражало ничего, кроме холодной решимости. Своими резкими движениями персонаж фильма напоминал робота, да, собственно, это и был робот, любимый Ванькин киногерой Напролом. Он огляделся по сторонам, достал из-за пояса большой чёрный пистолет, осмотрел его, поставил на предохранитель и сунул в карман куртки.

В это время с обложки следующей кассеты сошёл бессмертный пират — сгорбленный худой старикашка в чёрной треуголке и видавшем виды зелёном камзоле. Вместо правой ноги у него была деревяшка, вместо рук — два ржавых крюка, а иссечённое шрамами лицо пересекала чёрная шёлковая лента. Она закрывала то место, где раньше находился левый глаз. Седые космы пирата торчали из-под треуголки в разные стороны, зубы были оскалены в злобной усмешке, а единственный глаз смотрел цепко и зло.