Стальная метель - Андрей Лазарчук

Когда он пришёл в себя, снова была ночь и белые обточенные водой камни на берегах Ахерона. Он лежал на песке, на своём плаще, а в лицо ему немигающими светящимися глазами смотрела гигантская змея. Запах яда и гнили исходил от неё…

— Ты видел всё, цссарь? — прошелестела змея. Раздвоенный язык её метался стремительно.

— Что это было? — беззвучно спросил Александр. Грудь всё ещё разрывало резкой болью, голос не получался.

— Ты видел своё царство, цссарь. От океана до океана, от льдов севера до песков юга. Всё его я положу к твоим ногам…

— Кто ты?

— Ты сам дашь мне имя. Знай только одно: твой настоящий отец — не Филипп. И не Зевс, как шепчут на всех углах и всех базарах льстецы, нанятые твоей матерью. Твой настоящий отец — я.

Александр с трудом сел. Потом встал. Змея всё так же продолжала смотреть ему в глаза чуть сверху вниз — хотя, казалось бы, не сделала ни единого движения.

— О чём-то подобном я догадывался, — сказал он.

День не задался с самого утра. Ния опять мучили дурные сны, и он проснулся совсем разбитым. Уже несколько дней болели все кости, но обращаться за помощью к Ягмаре он стеснялся — она и так была измождена, отпевание вытягивало из неё все силы, и хоть ела как не в себя — всё больше худела; руки были уже узловатыми костями, обтянутыми иссохшей почерневшей кожей. Лицо тоже осунулось, глаза и щёки ввалились, нос истончился, губы превратились в тонкие серые полоски…

Снаружи уже выпал снег, прикрыл мелкие препятствия, и Ний больно расшиб ногу об обнажившийся корень сосны.

Шеру не пошёл с ним, остался у холма. Кот тоже переживал что-то внутри себя, был нелюдим, фыркал.

Гуси ещё не улетели с озерка, но сгрудились у противоположного берега и не обращали внимания на звуки манка. Наверное, уже готовились сниматься и совещались перед дальней дорогой. Он мог бы достать их стрелой, но что потом? Не лезть же в воду…

Точно так же куда-то подевались козы, и даже на рожок не шли — не слышали.

Так что пришлось ограничиться двумя зайцами, попавшими в силки. Правда, зайцы были знатные, жирные. Он отнёс их к ручью, освежевал, шкурки повесил на пояс. Дубить их было нечем, но Ягмара велела приносить и такие — просто распяливать их потом и сушить. Он не спрашивал, для чего.

Хромая, Ний вернулся к холму. Холм тоже был припорошён снегом и теперь вообще никак не выделялся на общем фоне. Шеру сидел там, где решил остаться, и смотрел в небо. С неба сыпался редкий снежок, но Ний откуда-то знал, что скоро снег сменится дождём. Наверное, долгое пребывание рядом с волшебницей и в нём будило мелкие колдунские умения.

Шеру взглянул на него, что-то невнятное буркнул и скрылся в холме. Он проходил туда и обратно свободно — как, впрочем, и Ягмара. Нию требовался волшебный нож.

Он прорезал вход, потом закрыл его за собой.

Внутри холма было сумрачно, но тепло. Тяжёлый болотный запах мёртвой воды после лесной свежести заставил Ния поморщиться. Тут он ничего не мог с собой сделать. Впрочем, и изменить что-то — тоже.

Ягмара сидела в шалаше, поставленном над источником. Слышно было её страшное пение, состоящее из горловых звуков и полузадушенного хрипа. Иногда она начинала стучать в бубен.

В этот шалаш Нию было запрещено заходить. Что бы ни случилось. Что бы ему ни почудилось.

Сам холм внутри был просторен и высок — куда выше, чем казался снаружи. Трава, пожухлая поначалу, когда Ягмара только поставила холм, в тепле и постоянном свете распрямилась и вытянулась. В дальнем от входа конце водилось множество мышей и хомяков, и Шеру время от времени ходил туда на охоту. Там же был Ягмарин огород, где росли грибы, дикая капуста и лопухи. Корни лопухов, испечённые в золе, были рассыпчаты и вкусны. Ягмара немного колдовала над растениями, чтобы росли быстрее. Иногда она, совсем утомлённая пением, позволяла себе отвлечься — и тогда на огороде появлялось ещё что-то съедобное. Были бы семена, вздыхала она… Полгорстки овса удалось наскрести по торбам, и сейчас крошечная делянка уже зеленела вовсю. Дней через десять можно собирать урожай, засевать повторно — и ещё через полмесяца будет нормальный хлеб.

Перезимуем…

Ний вздохнул, поплевал на руки и принялся за дрова. Складывать печь он закончил позавчера, теперь дров на готовку уходило заметно меньше. За водой больше не надо было ходить к ручью снаружи холма, Ягмара нашла место, где вода подходила к самой поверхности, понадобилось лишь отворотить несколько камней да чуть углубить ямку. Котёл она же сотворила из козьей шкуры, потерев её руками — шкура затвердела в нужной форме и не коробилась на огне. Наверное, волшебница ещё многое могла бы сделать, но Ний старался её от хозяйственных забот по возможности освобождать. Вот и сейчас, наколов дров, затопив печь и водрузив на неё котёл с водой, он сел вырезать деревянную миску — глиняные у него лепились плохо.

Он ещё и потому нагружал себя повседневной работой, что это помогало удерживать в себе плохие мысли, не давало им выбраться наружу…

А мысли были. Всякие. Иногда совершенно чужие. Да вдобавок ещё и сны…

Во сне он постоянно кого-то убивал — одного, другого, потом десятки, потом тысячи. Потом убивали его.

Ягмара выбралась из шалаша, когда похлёбка уже начала остывать. Ний смотрел, как она идёт: сгорбившись, с трудом переставляя ноги, свесив бессильно руки и уронив на грудь голову. Он придержал её, когда она садилась на чурбачок. От Ягмары плохо пахло — как от сильно больной. Ний поставил ей на колени миску с юшкой и мясом, вложил в руку ложку. Ягмара машинально покрутила ложкой в вареве — от этого оно становилось как будто немного солёным. Посидела немного неподвижно, потом принялась хлебать жидкое, глядя перед собой. Кажется, немного ожила. Принялась за мясо. Доев, жестом попросила ещё. Ний наполнил миску теперь уже чистым мясом.

— Надо добыть настоящей соли, — сказала Ягмара. Она сказала это невнятно, но Ний понял. — Без соли совсем ослабнем.

— Может, тебе перерыв сделать, отдохнуть, — сказал Ний. — Совсем на нет сойдёшь.

— Пока нельзя. Позже… потом легче будет… Я место знаю, олени ходят соль лизать… дня два пути…

— Как я тебя оставлю? — Ний покачал головой.

Ягмара промолчала. Стала есть.

— Если идти, то сейчас, — сказала она, подчищая миску. — Снег ляжет, не найдёшь.

— Это обязательно? Иначе никак?

Ягмара кивнула.

Ний задумался.

— Как скажешь. Козу добуду, дров натаскаю…

— Спасибо, — сказала Ягмара.

Он налил ей отвар из смородинных листьев.

— Спасибо, — повторила она и уткнулась лицом в чашку.

Он вышел на следующий день, ещё затемно, приготовив всё на случай своего длительного отсутствия. Перед уходом он погладил Колобка, втайне надеясь, что тот проснётся и сможет повести его к цели быстро и прямым удобным путём — но Колобок всё так и спал, легонько присвистывая во сне. Зато в попутчики уверенно вызвался Шеру, и когда Ний свистом выкликнул пасущихся незнамо где лошадок — они примчались лепт через десять, весело ржа и пуская ноздрями пар, — Шеру первым вскочил на спину одной из них и потом придирчиво смотрел, правильно ли Ний уздает свою…