Скорбный урожай - Дженнифер Роу

Она выскользнула из комнаты и вышла на закрытую веранду, огибавшую дом с трех сторон. В правом крыле, где часть веранды отделяла грубая фибролитовая перегородка, Бетси неуклюже пыталась застелить двуспальный матрас на полу простыней в голубую полоску. Старый гардероб, готовый заменить собой четвертую стену, дожидался, когда его придвинут к матрасу. Анна усмехнулась. В этом году супружеское ложе предоставили ее брату Крису и его молодой жене. Что ж, жизнь шла своим чередом.

– Давай скорее, дорогая. Я умираю, как хочу чаю.

– Мама, почему бы им самим не застелить себе?

– О, я хочу, чтобы к их приезду все было готово. Уж я-то знаю, как живется Кристоферу с этой бедной малышкой Сью. Думаю, он будет в восторге, если ему в кои-то веки приготовят постель и для разнообразия позволят понежиться на чистых простынях. В самом деле, эта женщина понятия не имеет, как вести хозяйство!

Они расстелили простыню, расправили и начали укладывать одеяла. Бетси не умолкала:

– В их доме вечный беспорядок: повсюду разбросана одежда, в раковине горы грязной посуды. Ты же знаешь, какой Кристофер брезгливый. Должно быть, для него все это сущая пытка! Я страшно беспокоюсь за него.

– Если Криса так огорчает бардак, ему ничто не мешает убраться, верно? – раздраженно возразила Анна и добавила после небольшой паузы: – Дэмиен всегда помогал мне по хозяйству. – Ей стоило усилия даже произнести его имя.

Мать выпрямилась и посмотрела на дочь.

– Дорогая, но ты ведь, конечно, не считаешь Дэмиена примером для подражания – после всего, через что тебе пришлось пройти по его милости?

– Нет. Видит бог, я вообще не собиралась упоминать о нем: лишь хотела сказать, что Сонси все дни проводит в больнице и часто дежурит в ночную смену, верно? – то есть работает не меньше, чем Крис.

– Ну, не знаю, Анна. Конечно, Сонси устает: ведь она занимается физическим трудом, и в этом нет ничего плохого, – но Кристофер работает головой, а это гораздо больше выматывает. Он сам это признает. Нельзя ожидать, что он взвалит на себя хлопоты по дому, после того как целый день преподавал. Кристофер, бедняжка, как-то обмолвился, что выбивается из сил. Не то чтобы он жаловался… Он очень предан Сью. – Бетси протяжно вздохнула.

– Мама, может, Сонси и не слишком умна, но… обожает Криса. Она…

– Ах, дорогая, я вовсе не осуждаю невесту. Пожалуйста, не думай так. Боже упаси, это не мое дело! И я действительно по-своему люблю ее. Думаю, она искренне старается. Но ей не посчастливилось родиться в хорошей семье, и не скажу, чтобы она особенно стремилась перенять чужой опыт, измениться, чтобы разделить с Кристофером жизнь, которую он всегда хотел для себя. Брак предполагает равноправное партнерство, Анна. Он строится на основе взаимных уступок и компромиссов. Мне так жаль, что…

– Да, мама, я знаю! – оборвала мать Анна, не в силах вынести ее разглагольствований. К тому же, судя по всему, Крис действительно сожалел о своем браке. И что бы ни говорила Бетси, они с сыном явно обсуждали его семейную жизнь.

Они прикрыли постель пестрым вязаным пледом, а затем подвинули гардероб, оставив место для прохода. У стены возле матраса стояла тумбочка, накрытая кружевной салфеткой. На ней красовалась вазочка с букетом полевых цветов. Еще один маленький знак внимания: мол, добро пожаловать, милые Крис и Сонси. Такая же вазочка с цветами стояла в комнате Анны. Поистине мама была неутомима.

– Кажется, на вид здесь довольно уютно, правда? – произнесла Бетси, с удовлетворением оглядывая крохотную импровизированную спальню.

Анна вдруг ощутила к матери прилив нежности. Бетси выбивалась из сил и делала так много, а они принимали это как должное. Она искренне тревожилась обо всех: о пожилом папе, чьи дела пришли в упадок, об Анне, запутавшейся в своих отношениях с Дэмиеном, о нескладном подростке Родни, а теперь еще и о Крисе с маленькой глупышкой Сонси[2]. Боже, даже прозвище невестки звучало как-то по-детски. Бетси выглядела ухоженной и элегантной, как всегда, но теперь, смягчившись, Анна заметила у нее тонкие морщинки вокруг глаз и у рта. Мать внезапно показалась ей чуть более старой, чуть более усталой. Неудивительно, ведь Бетси была столпом, на котором держалось все шаткое здание семейного храма.

Анна шагнула к матери и обняла ее за плечи.

– Бедная мама, так переживать за нас. Слушай, заварю-ка я нам чаю, а потом займусь комнатой для Кейт и Джереми.

Бетси с благодарностью посмотрела на дочь.

– Это было бы чудесно.

Проходя по веранде в сторону холла, Анна обронила:

– Жаль, что веранда застекленная, правда? Дом выглядел бы намного лучше, будь она открытой.

– Да, наверное. Конечно, тетушке Элис места хватает с избытком, ведь она живет здесь совсем одна, но когда мы приезжаем на сбор урожая яблок, в доме бывает тесновато. Как бы мы все поместились здесь, не будь у нас застекленной веранды? Одно крыло займут Кристофер со Сью, другое – Родни, а здесь, в средней части, найдется место для Ника и Джилл.

Анна бросила взгляд на две раскладушки, чинно стоявшие вдоль стены. Ник и Джилл прожили в гражданском браке столько же, сколько Кейт и Джереми, то есть лет двенадцать-тринадцать, однако официально были не женаты, а потому им полагалось спать порознь. Может, дом и принадлежал Элис Олкотт, но ежегодный сбор урожая яблок был спектаклем Бетси Тендер: она распределяла роли, и выбранные ею актеры играли по ее правилам.

В темный холл выходили двери всех комнат. Бетси с Уилфом всегда занимали большую спальню слева, которая когда-то принадлежала родителям тетушки Элис. Бетси рассказывала дочери, что, будучи ребенком, всегда восхищалась этой комнатой, казавшейся ей роскошной и величественной. Анна смутно помнила, что в детстве тоже слегка благоговела перед большой спальней, в основном потому, что, если верить семейному преданию, после смерти отца Элис под кроватью, в тайнике под половицей, нашли жестяную коробку с его завещанием и кучей соверенов. Теперь загроможденная мебелью комната выглядела мрачной и унылой. Тускло освещенная, с огромной дубовой кроватью в одном конце и массивным резным гардеробом – в другом, она тянулась вдоль всего холла. Только перед входом в гостиную располагалась небольшая ниша, где находился бельевой шкаф. Там, окутанные запахом нафталина, высились стопки льняных простыней, вышитых скатертей и наволочек с кружевами и обтяжными пуговицами.

Справа помещались две спальни – обиталище Анны и небольшая комнатка, в которой всю ближайшую неделю предстояло ютиться Кейт, Джереми и Зои. Эту комнату всегда называли китайской спальней – из-за фонариков, украшавших широкий бордюр на обоях. Раньше ее занимала тетушка Элис, но несколько лет назад она устроила себе спальню в задней части дома, отделив часть веранды перегородкой.

– Интересно, почему тетя Элис переехала из своей комнаты? Здесь гораздо теплее, чем на веранде, – с любопытством заглянула в открытую дверь Анна.