Изуверский интернат - Лемони Сникет

— Я понимаю, отчего вы все притихли, — сказал мистер По. — Вы взволнованны, и я вас не осуждаю за это. В детстве я всегда мечтал учиться в школе-интернате, но мне не представилось такого случая. Признаюсь, мне даже немного завидно.

Бодлеры переглянулись. Именно то, что Пруфрокская подготовительная школа оказалась интернатом, и заставляло их особенно нервничать. Если изобретения там никого не интересуют, если читать там нечего и кусать запрещено, то скучать им придется не только днем, но и ночью. А если мистеру По в самом деле так завидно, вот бы и учился в Пруфрокской школе, а они бы служили в банке.

— Вам очень повезло, что вы попали сюда, — продолжал мистер По. — Мне пришлось обзвонить четыре школы, пока я нашел именно эту, где приняли всех троих вместе, причем не потребовав подать заявление заранее. Пруфрокская подготовительная — отличный интернат. Все учителя с учеными степенями. Спальни прекрасно обставлены. А главное, там имеется усовершенствованная компьютерная система, которая поможет уберечь вас от Графа Олафа. Завуч Ниро сообщил мне, что полное описание внешности Олафа — от единственной длинной брови и до татуировки в виде глаза на щиколотке левой ноги — внесено в компьютер, так что на ближайшие несколько лет вы здесь в полной безопасности.

— Каким образом компьютер может уберечь нас от Графа Олафа? — с недоумением спросила Вайолет, по-прежнему глядя в землю.

— Но ведь компьютер усовершенствованный, — сказал мистер По таким тоном, будто это все объясняло, хотя речь шла просто о компьютере нового поколения. — Не забивайте себе головы мыслями о Графе Олафе. Завуч Ниро пообещал мне не спускать с вас глаз. В конце концов, в таком продвинутом заведении не допустят, чтобы по территории свободно разгуливали чужие.

— Прочь с дороги, кексолизы! — И мимо них опять промчалась грубая, агрессивная, грязная девчонка.

— Что значит «кексолизы»? — шепотом осведомилась Вайолет у Клауса, который располагал богатейшим запасом слов благодаря чтению книг.

— Не знаю, — признался Клаус, — но явно не очень приятное.

— Какое очаровательное слово. Кексолизы… — проговорил мистер По. — Не знаю, что оно значит, но напоминает мне о чем-то вкусном. Ну вот мы и пришли.

Поросшая мхом дорожка кончилась, они очутились перед школой. Бодлеры наконец подняли глаза и ахнули от удивления, увидев свой новообретенный дом. Если бы они не смотрели себе под ноги, пока шли через лужайку, то давно бы увидели, как выглядит интернат. А впрочем, может, и к лучшему было не смотреть на него как можно дольше. Тот, кто проектирует здания, называется архитектором, но в данном случае автора Пруфрокской подготовительной школы уместнее было бы назвать «архитектор-меланхолик». Школа состояла из нескольких зданий — все как одно из гладкого серого камня, — выстроившихся неаккуратной линией. Чтобы попасть внутрь зданий, следовало пройти под громадной каменной аркой, отбрасывающей на лужайку изогнутую тень, похожую на радугу, у которой все цвета заменили на серый или черный. На арке чернела огромная надпись «Пруфрокская подготовительная школа», а ниже, помельче, стоял девиз школы «Memento mori» (Помни о смерти). Но не здания и не арка заставили детей ахнуть, а форма зданий: высокие, прямоугольные, с закругленным верхом. Сиротам сразу пришло в голову нечто имеющее именно такую особенную форму. Каждое здание выглядело точь-в-точь как надгробие.

— Довольно странная архитектура, — заметил мистер По. — Дома торчат как большие пальцы. Так, а теперь вы должны немедленно представиться завучу Ниро. Кабинет на девятом этаже главного здания.

— Разве вы не поднимитесь с нами, мистер По? — спросила Вайолет. Конечно, ей было уже четырнадцать, достаточно, чтобы самостоятельно явиться в чей-то кабинет, но как-то страшновато без сопровождения взрослых входить в здание такого зловещего вида.

Мистер По покашлял в платок и одновременно взглянул на часы.

— Боюсь, я не успеваю, — ответил он, справившись с кашлем. — Рабочий день в банке уже начался. Я ведь уже обговорил все детали с завучем Ниро, и если возникнут какие-то сложности, помните, вы всегда можете связаться со мной или с любым моим сотрудником в Управлении Денежными Штрафами по телефону. Желаю вам чудесно провести время в Пруфрокской подготовительной школе.

— Надеюсь, так и будет, — отозвалась Вайолет с напускной храбростью. — Спасибо за все, мистер По.

— Да, спасибо вам, — повторил вслед за ней Клаус, пожимая руку мистеру По.

— Терфант, — сказала Солнышко, что заменяло ей «спасибо».

— Всегда к вашим услугам, — отозвался мистер По. — До свидания.

Он кивнул Бодлерам, и Вайолет с Солнышком провожали его взглядом все время, пока он шел по мшистой дорожке, стараясь не столкнуться с бегающими детьми. Но Клаус не смотрел ему вслед — он не сводил глаз с громадной арки.

— Может, я и не знаю, что значит «кексолизы», — сказал он, — но я берусь перевести девиз нашей новой школы.

— Как-то не похоже на английский. — Вайолет задрала голову кверху.

— Рачо, — согласилась Солнышко.

— Это не английский, это латынь, — подтвердил Клаус. — Девизы почему-то часто пишутся на латинском. Я точно помню, что прочел эту фразу в книге о Средних веках. Если она значит то, что я думаю, девиз, прямо скажем, странный.

— И что же, ты думаешь, он значит? — поинтересовалась Вайолет.

— Если не ошибаюсь, — а Клаус редко ошибался, — «Memento mori» означает «Помни, что ты умрешь».

— Помни, что ты умрешь, — тихонько повторила Вайолет, и трое сирот сделали шаг поближе друг к другу, как будто им стало холодно.

Разумеется, каждый человек рано или поздно умрет. Цирковой артист умрет, и кларнетист умрет, и мы с вами умрем, и, возможно, человек, живущий в одном квартале с вами, как раз сейчас не посмотрел в обе стороны, переходя через улицу, и умрет через несколько секунд под автобусом. Словом, всех людей ожидает смерть, но никому не нравится, чтобы ему все время об этом напоминали. И детям тоже не хотелось об этом помнить. Тем более в тот момент, когда они проходили под аркой Пруфрокской подготовительной школы. Сиротам незачем было напоминать об этом в их первый день на гигантском кладбище, ставшем отныне их домом.

Стоя перед дверью в кабинет завуча Ниро, бодлеровские сироты вспомнили кое-что из сказанного отцом за несколько месяцев до смерти. Как-то вечером родители Бодлеры отправились на симфонический концерт, а дети остались одни в большом фамильном доме. У них в таких случаях сложилась определенная традиция: сперва Вайолет и Клаус садились сыграть несколько партий в шашки, а Солнышко в это время рвала старые газеты. Потом все трое читали в библиотеке и засыпали прямо там, на уютных диванах. Вернувшиеся с концерта родители будили детей, немножко разговаривали о проведенном вечере и отсылали их спать. Но в тот именно вечер родители вернулись домой рано, когда дети еще читали (вернее, читали старшие, а Солнышко рассматривала картинки). Отец остановился в дверях библиотечной комнаты и сказал следующее, что не забылось до сих пор.