Новая весна - Бьюла Астор

— Но кто-то из родственников должен был попытаться связаться с тобой, — настаивала Ева. — Кто-нибудь взрослый…

Она рылась в памяти, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь о семье подруги, но ничего не приходило на ум. До тех пор, пока восемь месяцев назад не начали приходить эти письма, написанные старательной детской рукой, Деби не поддерживала никаких контактов с родными.

Когда разговор касался ее семьи, она замыкалась и старалась как можно скорее переменить тему. Еве удалось узнать только то, что Деби жила со своими родителями на границе с Шотландией и ее отец преподавал в небольшой частной школе. После их трагической смерти она переехала к деду в Вермонт-хаус.

Дебора реагировала на любые упоминания о родных так болезненно, что Ева в конце концов перестала заводить подобные разговоры. Она решила, что семейные отношения Вермонтов достаточно сложны и запутанны, и именно поэтому, перебравшись в Лондон, Деби оборвала все узы, связывающие ее с семьей.

Когда пришло первое письмо, посланное на адрес издательства, и последовали другие, Дебора резко изменилась. Возможно, эти перемены были незаметны для тех, кто мало знал ее, но Ева уловила их и была страшно заинтригована.

Что же послужило причиной беспокойства, овладевшего Деби? Каждый раз, когда она вскрывала конверт, в ее глазах появлялась тоска, но, спохватившись, девушка тут же принимала бесстрастный вид, словно боялась, что за ней наблюдают. Она окутала себя непроницаемой броней, призванной скрыть от окружающих тайники ее души.

Вероятно, смерть родителей оказалась серьезной травмой для чувствительного подростка, каким тогда была Деби. Но Ева подозревала, что здесь кроется что-то еще, и сгорала от любопытства. Если бы речь шла о какой-либо другой женщине, она сочла бы эту замкнутость следствием несчастной любви, но с тех пор, как семнадцатилетняя Дебора Вермонт появилась в Лондоне, у нее не было недостатка в поклонниках. Впрочем, она всегда держала их на почтительном расстоянии.

— Мне нужно поехать туда, — сосредоточенно нахмурившись, сказала Деби. — Так что придется решить кое-какие организационные проблемы. Я должна связаться со своим агентом…

Еве вдруг показалось, что Деби обрадовалась появившемуся поводу съездить домой. В ее глазах вдруг вспыхнул свет, какого никогда не было прежде, словно настоящая Дебора вдруг выглянула из-под той маски, за которой привыкла скрываться.

— Знаешь, ты сейчас похожа на изгнанника из рая, которого пригласили вернуться обратно, — мягко заметила Ева.

Лицо Деби мгновенно изменилось. В ее взгляде промелькнула настороженность, и она вся напряглась, будто в ожидании удара.

— Не говори глупости, — отрывисто бросила она.

Та пожала плечами.

— Мы знакомы долгие годы, Деби, но можно по пальцам пересчитать моменты, когда ты упоминала о своем доме и родственниках. Не понимаю, что ты делаешь здесь, в Лондоне, когда на самом деле тебя так тянет туда?

Деби побледнела и ухватилась за край стола, но, к удивлению Евы, не сделала попытки возразить и только сказала дрогнувшим голосом:

— Я должна съездить домой, Ева. Полли не написала бы такое, если бы они во мне не нуждались.

Хотя Еве очень хотелось спросить, кто такие «они», но она прикусила язык. Она видела, что Деби на грани истерики, что было очень странно для женщины, которую все привыкли видеть спокойной и доброжелательной.

— Полагаю, ты не знаешь, когда вернешься?

— Да, — коротко согласилась Деби, изящным жестом откидывая упавшие на лицо волосы.

Ева, вздохнув, произнесла:

— Ты должна сообщить Марку…

Марк Войт был последним в длинной череде обожателей Деби. Когда Ева получила от Войта предложение выставить в принадлежащей ему галерее свои работы, то познакомила его с подругой. Десятью годами старше ее, утонченный, с изысканными манерами, он обладал приличным состоянием и имел двух сыновей-школьников. Хотя Марк и был разведен с матерью мальчиков, но она не собиралась отказываться от своих привычек, и продолжала жить на широкую ногу.

Роман Деборы и Марка, хотя Ева в глубине души очень сомневалась, что так можно назвать эти отношения, продолжался уже почти год. Обычно они встречались пару раз в неделю, но, судя по всему, Дебора не испытывала к Войту больших чувств, чем ко всем другим мужчинам, с которыми имела дело раньше. У нее не было недостатка в поклонниках, но сама она никогда серьезно не увлекалась.

В самом деле, в свои двадцать семь лет Дебора и Ева были, пожалуй, единственными из своих однокашников по художественной школе, кто еще не создал семью. Ева считала, что путь к совершенству в искусстве и так чересчур тяжел, чтобы обременять себя мужем и детьми. Деби же, которая, казалось, была создана для того, чтобы дарить и получать наслаждение, по непонятной причине держала на почтительном расстоянии каждого, кто мечтал разделить с ней жизнь, отстраняя претендентов так осторожно и мягко, что порой они этого и не сознавали.

— Я свяжусь с Марком из Вермонт-хаус, — рассеянно отозвалась она на замечание подруги.

— У меня есть идея получше, — твердо сказала Ева. — Почему бы тебе не позвонить домой сейчас и не выяснить, что произошло, прежде чем мчаться туда сломя голову? — Она не могла не заметить, что это предложение не нашло одобрения у подруги, и почти ругала себя за несдержанность. Видя, что Деби отчаянно пытается найти приемлемое объяснение своему отказу, Ева миролюбиво предположила: — Или там нет телефона?

— Есть… но… — опустив голову, пробормотала Деби, но потом решительно повернулась к подруге. — Ты права, я должна позвонить.

Телефон стоял на маленьком столике около кушетки. Девушка взяла трубку и дрожащими пальцами стала набирать номер, причем Ева отметила про себя, что ей не стоило труда вспомнить его. Она коснулась руки Деби, совершенно не удивившись тому, как напряжены ее мышцы.

— Я оставлю тебя, — шепнула она, но та, вспыхнув, удержала подругу.

— Нет… пожалуйста, останься. — Она покачала головой и схватила Еву за руку.

И та послушно осталась стоять у телефона. Скоро гудки прекратились, и низкий мужской голос произнес:

— Вермонт-хаус.

Смертельно побледнев и дрожа всем телом, Деби бросила трубку, словно она обожгла ей руку. На ее лице отразилось явное облегчение.

Несмотря на обуревающее ее любопытство, Ева сдержалась и только сухо заметила:

— Довольно серьезный господин.

— Это пасынок моего дяди, — дрожащим голосом пояснила подруга, — Реджинальд Элстон.

Она опустилась на кушетку и обхватила голову руками. Ее трясло как в лихорадке. Ева смотрела на подругу и не верила своим глазам. И это Дебора Вермонт? Всегда уравновешенная, собранная, с милой улыбкой и легкой тенью грусти в глазах? Нет, тут что-то не так, какая-то тайна, ключ к которой она, Ева, подобрать не в силах. Но одно не вызывает сомнений — причиной такого необычного поведения является обладатель таинственного баритона.