Теневой каганат - Лилия Талипова

На этих словах он наконец покинул юрту, оставив Кайту наедине со своими мыслями.

Глава 1

Они лежали на большой кровати под тяжелым балдахином и тихо обсуждали события прошедшего дня. Вечер уже перетек в ночь, от огня в камине остались лишь тлеющие угольки, но сон все еще не шел. Лежали они поверх одеяла, так и не переодевшись в домашнюю одежду. Молодой месяц заглядывал в окно, впуская свои слабые лучики сквозь белый тюль. Морозный воздух проникал в дом, деревянные окна оказались не в силах защитить его от змеек сквозняка. Холодок мчался по полу, от чего вставать совершенно не хотелось.

– Что было дальше? – Спросила веснушчатая темноволосая девушка.

Произнесла она это тихо и очень неловко. Тоном ребенка, которому до ужаса интересно, что происходит между мужчиной и женщиной и которому до ужаса стыдно от этого.

– А потом он подошел так близко, что перехватило дыхание, – шепнула светловолосая и они смущенно захихикали, но тут же обе поморщились.

– Он такой некрасивый, – продолжила шепотом первая. – А еще я видела, что, когда все уходили у него в бороде остались кусочки бутерброда.

– Ф-у-у, – протянула подруга.

– Аха. А когда заметил, вытащил и съел.

Они разразились тихим смехом и состроили гримасы полного отвращения. На секунду обе умолкли. Девушка в изумрудном платье, что в темноте была похожа на седовласую красавицу, подняла к глазам руку, пытаясь рассмотреть пятна от индейки на рукавах. В сумраке виднелся лишь блеск атласной ткани и она уже было решила, что пятно исчезло само собой, от чего облегченно выдохнула. Повезло, что платье в порядке, ведь иначе от ворчания пожилой прачки не было бы отбоя.

– Так вы поженитесь? – спросила подруга.

В голосе отчетливо читалась грусть и тоска. Такое бывает, когда понимаешь, что скоро что-то в твоем маленьком идеальном мире поменяется и ты безумно страшишься перемен, ведь они всегда так непредсказуемы.

Надо сказать, этот вопрос в значительной степени озадачил собеседницу.

– Не знаю, – ответила девушка в изумрудном платье и глубоко зевнула. – Надеюсь нет, от него дурно пахло потом и чем-то еще… таким неприятным.

– Гадость, – отозвалась подруга и тоже глубоко зевнула.

Образовавшуюся тишину стало прорезать тихое сопение. Для каждого, кто не умел легко и быстро засыпать, было большой загадкой то, как некоторые проваливаются в сон во время просмотра оперы или важного разговора.

Некоторым даже удавалось прерывать свой сон на то, чтобы ответить, а затем снова разразиться храпом. Причем, если одни несли несуразные вещи, то другие могли вести осмысленные беседы.

– Добрых снов, – пожелала светловолосая девушка, хотя понимала, что подруга ее уже не слышит.

Она немного поворочалась, перекатываясь с бока на бок, странное ощущение не покидало ее, но все же спустя несколько мгновений отправилась в мир Соннаго [мир снов].

***

Анастасия и Амелия дружили с раннего детства, настолько давно, что ни одна из них уже и не выдаст ни одного воспоминания о том, что было до их дружбы. Они всегда были вместе и, как полагается подругам, иногда ссорились, но всегда мирились, дрались из-за того, о чем уже не помнят, портили друг другу платья, но каждый раз прощали друг друга.

В доме Анастасии нередко проводились пышные балы и чуть более скромные банкеты. К ним съезжались гости со всего мира [миром называли их страну], разодетые, всегда при параде и обязательно важные, как индюки. Девушки любили эти празднества, хоть и часто на очередной просто не хватало сил.

Так, празднование Светлости, которое обычно проходит с двадцать первого по двадцать пятое декабря, всегда происходило в их доме в два из трех отведенных знати дней. Праздник заканчивается, знаменуясь балом у Его Величества. По легенде именно в этот период Всемогущий Блаженный Николай вернул миру солнце, тем самым избежав конца света и победив тьму.

На самом деле, мистики в этом мало, мудрецы сказали, что именно с двадцать четвёртого на двадцать пятое декабря приходится самая длинная ночь в году, а затем солнце начинает удерживать свои позиции на небосклоне дольше с каждым днем. Еще, согласно одной из теорий скептиков, на тот день пришлось солнечное затмение, а Блаженный Николай оказался лишь самым большим паникером.

Однако эти дни всегда были святыми и особо верующие наедались до полусмерти, веря, что так они помогают Всемогущему каждый год возвращать миру солнце. Они верят, что если в эти дни съедят животное, которое целый год растили в ласке, заботе, тепле и сытости, то чистота животного очистит и их души. Нет на свете ничего более благочестивого, чем чистая душа.

В доме Анастасии уже провели один из двух дней празднования и скоро должен начаться второй. Слуги с самого утра вовсю сновали и носились по залам: одни едва успевали очистить то, что осталось с прошлого вечера, другие уже готовили новые декорации к сегодняшнему.

Хозяевам полагалось приложить не меньше усилий, чтобы привести себя в порядок. Утром необходимо принять горячую ванну и намазаться маслами, чтобы приобрести отдохнувший вид и приятно пахнуть.

Анастасия уже провела утренние ритуалы и сидела за туалетным столиком, терпеливо наблюдая в отражении за тем как мать укладывает ее белесые длинные блестящие и уже бережно вычесанные утренней служанкой, волосы.

– Можно я не буду сегодня с ним танцевать? С господином Дмитровым – спросила она. – Он мне совершенно не нравится… и он ужасно старый.

– Не дергайся, милая, – спокойным тоном и непроницаемым лицом ответила мать.

Аделаида была высокой и стройной женщиной, обладательницей таких же длинных и роскошных волос, как и у ее дочери. Ей было двадцать восемь лет от роду. Почти каждый, кто встречал ее впервые в жизни мог с уверенностью сказать, что это самая красивая женщина из всех, которую они когда-либо видели. Сейчас она выглядела так, будто не устраивала накануне никакого торжества: даже малейшего намека на усталость ни на лице, ни в грациозных жестах не наблюдалось. Маленькая Амелия, когда попала в их дом, всегда смотрела на женщину разинув рот. Она видела в ней прекрасную принцессу из сказки.

Анастасия всегда завидовала матери: она считала, что не унаследовала ее красоту, те самые волосы не подчеркивали мягкие черты лица, а делали его более несуразным, будто она носила парик, а ее серые глаза наводили мысли о чем-то нездоровом.

– Я не хочу за него замуж, – не унималась девушка, чем вызвала изумленный взгляд Аделаиды.

– С чего ты решила, что выйдешь за него? – Спросила мать, не отрываясь от прически.

– Ярослава сказала, – отозвалась та.

С самых