Бобби Пендрагон. Связной между мирами - Д. Дж. Макхейл

Собрав сумку и открыв входную дверь, я нос к носу столкнулся с… Кортни Четвинд.

Я замер на месте. Она тоже. Со стороны, наверное, казалось, что кто-то, нажав паузу, остановил пленку с записью наших жизней. Правда, мысли у меня при этом мчались галопом. Я совершенно растерялся и стоял как истукан. Сколько себя помню, Кортни всегда мне нравилась. Она была так… совершенна и так недоступна! Красивая, веселая, удачливая, она частенько отпускала остроты в чей-либо адрес. Думаю, поэтому-то я и растерялся. Если ты подкатываешь к девчонке, которая остра на язык, то будь готов к тому, что сядешь в лужу.

Конечно, я не единственный, кто был такого же мнения о Кортни. Я был лишь одним из многочисленных ее поклонников. И тем не менее сейчас она стояла у моих дверей. Я принялся лихорадочно соображать, что бы такое сказать, дабы не показаться идиотом. Достаточно ляпнуть одно-единственное глупое слово в ответственный момент, чтобы навсегда испортить впечатление от встречи. Либо ты покажешь себя остроумным, владеющим собой человеком, либо нервным дурачком, не способным пошевелить мозгами в присутствии красивой девчонки. Все это пронеслось в моей голове за долю секунды. Был мой ход. Она пришла ко мне, и следующее действие было за мной. Так что я перекинул рюкзак на другое плечо, небрежно облокотился о косяк двери, улыбнулся и сказал: «Йо!»

Йо!? Да такого слова даже не существует! Никто не говорит «Йо!», если только не изображает Сильвестра Сталлоне, а я определенно не собирался этого делать. «Вот сейчас она развернется и, не сказав ни слова, пойдет прочь», — пронеслось в моей голове. Но вместо этого Кортни прикусила нижнюю губу (что означало, что она задумалась) и сказала: «Привет».

Это уже было здорово! «Привет» это не намного круче, чем «Йо». Я опять в игре, и наступил мой черед отвечать. Пора атаковать.

— Что случилось? — спросил я.

Ну ладно, на самом деле я еще не готов был идти в наступление. Куда проще просто перекинуть мяч на ее половину корта, чем вот так напряженно думать, что сказать в ответ. Именно тогда я заметил, что Кортни нервничала. Нет, она не была напугана до смерти, просто чувствовала себя немного не в своей тарелке. Я приободрился. Она была напряжена так же, как и я, и это хорошо.

— Я знаю, у тебя сегодня матч, — начала она, смущенно улыбнувшись. — Не хотелось бы, чтоб ты опоздал…

Матч? Ах, да! Полуфинал округа по баскетболу. Совершенно забыл.

— У меня еще куча времени, — соврал я, не моргнув глазом. — Заходи.

Я вздохнул с облегчением. Когда она прошла мимо, я почувствовал аромат роз и еле удержался, чтобы не шмыгнуть носом, пытаясь вобрать в себя каждую частичку удивительно прекрасного запаха. Это было бы глупо, а сейчас, когда Кортни переступила порог моего дома, делать глупости категорически воспрещалось. Она была на моей территории. Я закрыл за ней дверь, и мы оказались одни.

Что делать дальше, я не знал. Кортни взглянула на меня, и я утонул в ее удивительных глазах. У меня даже колени задрожали. Я молился, чтобы она ничего не заметила.

— Не знаю, стоило ли мне приходить, — нерешительно сказала она.

— Я рад, что ты зашла. — Я весь был словно в огне, но прозвучало это довольно легко и непринужденно. Я снова отбил мяч на ее половину корта.

— Я и сама не знаю, зачем пришла. Наверное, чтобы пожелать тебе удачи в игре. Хотя, если честно, не только за этим.

— Правда? — Замечательный ответ.

— Я не знаю, как и сказать, Бобби, но уже давно меня преследует одно чувство…

Чувство ко мне? Это хорошо, если только она не чувствует, что я жестокий убийца.

— Да? — Я послал ей подачу. Спокойно, доброжелательно, словом, безупречно.

— Господи, я чувствую себя такой дурой. — Она отвела глаза. Я понял, что теряю ее. Нельзя позволить ей струсить в такой момент, поэтому надо подать руку помощи.

— Кортни, когда я думаю о тебе, в моей голове вертятся сотни сравнений, но вот слово «дура» там еще не попадалось.

Она взглянула на меня и улыбнулась. Итак, мы снова в игре.

— Не знаю, как сказать, — начала Кортни, — ну ладно, как-нибудь попытаюсь. Речь о тебе, Бобби. Я знаю, что ты всеобщий любимец, симпатичный, спортивный, умный парень. Но в тебе есть что-то еще, даже не знаю что, какая-то аура. Люди доверяют тебе, любят. Ты не хвастун, не задавала, как некоторые. И ты не считаешь себя лучше остальных. Ты просто потрясающий парень, Бобби, — она на секунду замолчала. — И я влюблена в тебя с четвертого класса.

Даже в самых смелых фантазиях я не мог себе представить ничего подобного. Я молчал, остолбенев, и очень надеялся, что от изумления у меня не отвисла челюсть.

— Я и правда не знаю, почему именно сегодня решила сказать тебе об этом, — продолжила Кортни, — но чувствую, что если не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда. Мне давно хотелось рассказать тебе о своих чувствах… ну вот, я и рассказала.

А потом это случилось. Она подошла поближе, постояла секундочку в нерешительности и, убедившись, что я уже не оттолкну ее (можно подумать, что такая вероятность существовала), поцеловала меня в губы. Я не погрешу против истины, если скажу, что в тот момент был самым счастливым парнем на свете, а эти тридцать секунд оказались самыми прекрасными в моей жизни.

На тридцать первой секунде все было кончено.

Мои глаза были закрыты, но я отчетливо видел будущее, сплошь заполненное поцелуями Кортни. Уж не знаю, можно ли одновременно целоваться и улыбаться, но если возможно, то я так и делал. Когда я открыл глаза, сказочный мираж рассеялся.

— Привет, Бобби.

Дядя Пресс! Господи, откуда он взялся? Я так быстро отпрыгнул от Кортни, что она даже не успела открыть глаза, а я уже стоял от нее на значительном расстоянии. В общем-то Кортни в течение секунды выглядела довольно нелепо — казалось, будто она, закрыв глаза, целует воздух. Но она быстро среагировала. Клянусь, мне было не до смеха!

— Дядя Пресс! Привет! — выпалил я.

Вероятно, я должен был сказать «Йо!», по крайней мере, это глупое слово соответствовало бы моему глупому виду. Хотя, не знаю, чего это я так разволновался. Мы же не делали ничего предосудительного — всего-навсего целовались. Пусть это был самый лучший поцелуй на свете, но ведь всего лишь поцелуй! Кортни все поняла и покраснела. Ей хотелось оказаться где угодно, только подальше отсюда, и мне — вместе с ней. Она нерешительно направилась к двери.

— Я, пожалуй, пойду, — пробормотала она.

— Не уходи! — Мне очень не хотелось оставаться наедине с дядей. Но у него на этот счет было другое мнение.

— Да, пожалуйста, Кортни. Тебе лучше уйти.

Коротко, прямолинейно, предельно ясно. То, как он это произнес, заставило меня насторожиться. Его голос звучал как-то неестественно. Он вообще-то из тех людей, кто считает, что застукать племянника, целующегося с девушкой, это очень забавно. Один раз это уже случилось, когда я целовался с Нэнси Килгор на заднем крыльце. Тогда он лишь рассмеялся и потом долго еще подтрунивал надо мной. Но поскольку он никогда не делал этого в присутствии посторонних, то я не обижался. А на сей раз он даже не улыбнулся.