Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - Роберт Хайнлайн

Поселенцев мало заботит то, что дома ждут их отчетов; они заняты другими делами: выживают, рожают детей, уничтожают все на своем пути. Обычно в колонии успевают смениться четыре поколения, прежде чем в этот офис начинают поступать хоть какие-то сведения.

(Иначе и быть не может. Колонист, который слишком интересуется статистикой, сам становится статистической единицей – в качестве трупа. Я и сам намерен мигрировать, и, когда это случится, мне будет решительно все равно, станет отслеживать меня статистика или нет. Почти на столетие я застрял на этой, по сути, бесполезной работе, отчасти из-за материальных соображений, отчасти из генетической предрасположенности: я ведь прямой и улучшенный потомок самого Эндрю Джексона Калькулятора Либби[3]. Но с другой стороны, я происхожу от Старейшего и унаследовал, как мне кажется, часть его беспокойной натуры. Я хочу последовать за дикими гусями и посмотреть, что из этого получится; хочу опять жениться, наплодить с дюжину потомков на новенькой малолюдной планете, а потом, возможно, двинуться дальше. Теперь, когда я записал мемуары Старейшего, попечители могут, как он сам выражается в своей архаичной манере, принять сей труд и засунуть его себе куда им будет угодно.)

Кто же он, этот Старейший, – мой предок, да и ваш, наверное, тоже; безусловно, самый старый из ныне живущих, единственный активный участник событий времен кризиса человеческой расы и преодоления его с помощью Расселения?

Мы перевалили через вершину. Теперь наша раса могла бы, потеряв пятьдесят планет, плотнее сомкнуть ряды и двинуться дальше. Наши галантные дамы возместят потери за одно поколение. Но едва ли подобное случится; до сих пор нам не удалось повстречаться ни с одной расой, такой же упрямой, подлой и беспощадной, как наша. Консервативная оценка свидетельствует, что приведенного выше невероятного числа мы достигнем всего за несколько поколений и отправимся к другим галактикам, так и не освоив до конца свою собственную. И в самом деле, отчеты, поступающие издалека, свидетельствуют о том, что межгалактические корабли уже несут колонистов-людей сквозь бесконечные просторы Вселенной. Сообщения эти пока не проверены, поскольку самые отважные колонии, как обычно, располагаются вдалеке от многолюдных центров. Остается ждать.

Итак, в лучшем случае историю трудно осознать; в худшем – невозможно, поскольку она представляет собой безжизненное нагромождение сомнительных сведений. Оживает она лишь в словах очевидцев, но только один из них своими глазами видел все двадцать три столетия кризиса и Расселения. Согласно теории вероятности, можно предположить, что где-то живет человек в полтора раза старше возрастом, но и математика, и история утверждают, что, кроме него, людей, родившихся в двадцатом столетии, в настоящем не существует[4].

Кто-то, возможно, и усомнится в том, что этот «Старейший» действительно тот самый член Семейств Говарда, который родился в 1912 году и под именем Лазаруса Лонга увел Семейство из Старого отечества в 2136 году и так далее, – на том основании, что все древние методы идентификации (отпечатки пальцев, рисунок сетчатки и прочие) теперь можно подделать. Это, конечно, так, но для своего времени эти методы были вполне надежны. Фонд Говарда имел особые причины пользоваться ими с осторожностью: так что «Вудро Уилсон Смит», рождение которого Фонд зарегистрировал в 1912 году, вне сомнения, является «Лазарусом Лонгом» 2136 и 2210 годов. Прежде чем старые методики утратили свою надежность, их результаты были подтверждены современными, абсолютно надежными тестами, основывавшимися поначалу на использовании клонированных трансплантатов, а потом на абсолютно точной идентификации по генетическому профилю. (Интересно отметить, что три столетия назад здесь, на Секундусе, объявился самозванец, которому пересадили сердце из клонированного псевдотела Старейшего, но оно убило дураковатого претендента.) И тот Старейший, слова которого я привожу здесь, обладает генетическим профилем, идентичным тому, что установлен по образцам мускульной ткани, которые были взяты у «Лазаруса Лонга» доктором Гордоном Харди на звездолете «Новый фронтир» примерно в 2145 году и сохранены им в культуре для исследований феномена долголетия. Q. E. D.[5]

Что он за человек? Судите об этом сами. Сокращая его мемуары до удобочитаемого объема, я опустил многие вполне достоверные исторические инциденты (исходную информацию ученые могут получить в архивах), но сохранил заведомую ложь и маловероятные факты, основываясь на том, что ложь, исходящая из уст человека, характеризует его в большей степени, чем правда.

Вне всяких сомнений, человек этот – варвар и мошенник по меркам цивилизованного общества.

Но не детям судить своих родителей. Качества, которые сделали его тем, кем он стал, – как раз из тех, что позволяют выжить в джунглях и на границах цивилизации. Не будем же забывать своего долга перед ним – генетического и исторического.

Чтобы понять, в чем состоит наш исторический долг перед ним, необходимо обратиться к древней истории – как к преданию или мифам, так и к фактам, таким же непреложным, как убийство Юлия Цезаря. Фонд Семейств Говарда был учрежден согласно завещанию Айры Говарда, скончавшегося в 1873 году. Он завещал попечителям Фонда использовать его средства для «продления человеческой жизни». Таков факт.

Предание же утверждает, что причиной учреждения Фонда послужило недовольство Говарда собственной судьбой, когда он обнаружил, что умирает от старости в сорок лет. В возрасте сорока восьми лет он скончался, будучи холостяком и не оставив потомства. Так что никто из нас не несет в себе его гены, бессмертны лишь его имя и его идея – идея о том, что смерть можно преодолеть.

В те времена смерть в сорок восемь лет не была чем-то особенным. Хотите верьте, хотите нет, но средняя продолжительность жизни тогда составляла около тридцати пяти лет! Но умирали не от старости. Причиной смерти были болезни, голод, несчастные случаи, убийства, войны, роды и прочие неприятности, которые сокращали жизнь большинства людей задолго до того, как они начинали стареть. Но всякий, кому удавалось избежать этих бед, мог рассчитывать на смерть от старости в возрасте от семидесяти пяти лет до ста. Через столетний рубеж переваливали немногие, тем не менее в каждой группе населения имелись свои крошечные меньшинства «долгожителей». Существует легенда о Старом Томе Парре, скончавшемся в 1635 году предположительно в возрасте ста пятидесяти двух лет. Верна эта легенда или нет – неизвестно, но анализ демографических данных той эпохи свидетельствует: действительно некоторые индивидуумы проживали по полтора века. Но их было немного.