Древний Восток в античной и раннехристианской традиции - Коллектив авторов

Абисаром[6]. Именно в Таксиле Онесикрит вел беседы с «гимнософистами» и многие обычаи индийцев греки описывали, вспоминая пребывание в этом городе. Характеризуя местные нравы, спутники Александра нередко сопровождали рассказ об увиденном собственной интерпретацией. Как правило, последняя далека от истины — слишком различны были обе цивилизации. К примеру, объяснение обычая самосожжения вдов стремлением предотвратить случаи отравления мужа гораздо больше говорят о самих греках, нежели об описываемых ими индийцах.

Другой момент, который привлекает к себе внимание, — сам способ общения с населением. При дворе Александра не было людей, знакомых с индийскими языками. Разговор был возможен только через цепочку посредников. Понятно, что исходный смысл высказывания мог изменяться до неузнаваемости, в особенности при беседе на отвлеченные темы. Онесикриту передавали не совсем то, что ему говорили индийские мудрецы. Он же воспринимал лишь то, к чему был готов своим воспитанием — поэтому в его рассказе нагие отшельники Индии выражаются терминами кинической философии.

Особенно запутанным и сложным выглядит изображение античными авторами картины религиозных верований и культов индийцев. В историографии неоднократно делались попытки отождествить мифологические персонажи, о которых говорят спутники Александра, с теми или иными древнеиндийскими божествами. Греки, естественно, обнаруживали в Индии собственных богов (Дионис) либо героев (Геракл). При этом нет никакой уверенности в том, что они имели надежную информацию о верованиях населения. Они не знали языков и были чужды традициям тех народов, которые описывали.

Жрецы-брахманы должны были презрительно относиться к чужакам, как к людям нечистым (млеччхам), и, во всяком случае, хранить от них в тайне свои священные тексты. Этнокультурное разнообразие Индии крайне затрудняло идентификацию персонажей мифологии местных племен, а всякие сопоставления их с греческими богами и героями могли иметь лишь самый поверхностный характер. По всей видимости, для посторонних наблюдателей достаточно было какого-то внешнего признака для того, чтобы индийскому божеству дать имя, привычное греческому уху. Так, например, спутники Александра сообщают, будто племя сибов (видимо, индийское Sibi) почитает Геракла, — основанием для этого утверждения служит то, что атрибутом местного бога служит палица. Сопоставление всех античных свидетельств об индийских культах не дает ясной картины[7], так как в представлениях самих древних авторов этой ясности быть не могло.

Другое обстоятельство, о котором приходится помнить, — то, что целью соответствующих трудов отнюдь не являлось исследование индийской религии или этнографии. Их составители не были беспристрастными наблюдателями: они рассчитывали на определенный эффект. Литература того времени не свободна от политической тенденциозности. Сам македонский царь уподоблял себя Дионису, его деяния вызывали в памяти подвиги Геракла. Приближенные Александра с самого начала искали следы пребывания в Индии Диониса и Геракла. В качестве подобных следов могли рассматриваться и некие детали местных сказаний, и атрибуты богов. Сообщения подобного рода драгоценны для индолога, не избалованного источниками изобразительными и твердо датируемыми. Но весь комплекс античных свидетельств об индийских Дионисе и Геракле можно оценить лишь в контексте складывавшегося греческого мифа об Александре[8].

Из индийских царей литературная традиция выделяет Пора. Это лицо, несомненно, историческое (хотя и не имеющее личного имени — индийское Paurava значит «потомок рода Пуру»). Конкретных свидетельств о Поре в рассказах греческих авторов довольно мало. Как основной соперник Александра, он должен быть достоин его — подчеркивается его огромный рост и величие (даже царский слон имел невероятные размеры). С осторожностью следует относиться и к информации о количестве войск у этого индийского правителя — ведь чем они многочисленнее, тем более славной оказывается победа главного героя. Сообщения о других противниках македонцев совсем скупые — видимо, они не требуются для развития сюжета (а сами по себе не заслуживают внимания). Лишь драматические эпизоды борьбы с маллами и рана, полученная великим завоевателем, дают возможность повествователю привести об этом племени сведения, драгоценные для индолога. Что же касается района Синда, он у всех мемуаристов обрисован бегло. Та часть Индии, которая не играла особой роли в событиях, связанных с походом, не представляла для них интереса.

Свидетельства античных авторов конца IV в. до н. э. имеют первостепенное значение для всех, кто занимается историей Древней Индии. Связано это со специфическими особенностями самих индийских источников. Дело в том, что первые памятники местной письменности датируются лишь серединой III в. до н. э., и есть основания сомневаться, что во времена Александра индийцы располагали собственной системой письма[9]. Данные греческих писателей на сей счет противоречивы. Можно думать, что на территории бывших персидских сатрапий использовалась письменность кхарошти, сложившаяся на основе арамейской (арамейский был официальным языком ахеменидской канцелярии). Тексты, принадлежавшие к священной литературе вед, заучивались наизусть и передавались от учителя к ученику. Они должны были сохраняться в неизменности и оставаться недоступными для непосвященных. Сакральные ведийские формулы, содержание которых слабо связано с исторической действительностью, не могут иметь надежной датировки. Другой крупный пласт древнеиндийской словесности — эпическая поэзия. В индийской «Махабхарате», как и в эпосе других народов, можно отметить многочисленные анахронизмы, условность повествования, смешение истории с мифом. География «Махабхараты» включает многочисленные элементы реальности, но в целом эпическая картина мира кажется фантастической: материки, плавающие в Океане, космические горы, подземные и небесные обиталища сверхъестественных существ...

И вот в этой непроглядной тьме внезапно озаряется Пенджаб и Синд 327–325 гг. до н. э. — территория, завоеванная македонцами и описанная греческими участниками похода. По разрозненным, часто мелким, деталям удается представить ситуацию в регионе[10]. С известной осторожностью информация спутников Александра может быть использована и при анализе данной эпохи в истории всей северной Индии. Античные авторы — главный (и почти единственный) источник по исторической географии северо-западной Индии в древности. Конечно, остается множество трудностей, связанных как с утерей первоисточников (оригиналов трудов Птолемея, Неарха, Онесикрита, Аристобула), так и с тем, что ландшафт этой части страны сильно изменился за тысячелетия, отделяющие нас от времен знаменитого похода. Однако карта никакого другого района Древней Индии не может быть вычерчена так детально и достоверно, как карта Пенджаба — тех мест, где проходил маршрут войск Александра. Этим мы обязаны греческим писателям.

Своеобразный культ Александра, характерный для некоторых историков прошлого века, заставил одного из них написать, что судьбы Индии зависели от великого македонца. На самом деле все основные индийские государства находились в долине Ганга, куда вовсе не ступала нога греческого солдата. В индийских источниках нет никаких упоминаний об Александре Македонском, нет даже отражения похода в позднейшей легендарной традиции. Очевидно, настоящая Индия просто не заметила появления на ее границах греко-македонской армии. Истинная значимость этого события для судеб страны и ее