Нет жалости во мне - Владимир Колычев

Ответа она не дождалась, а когда Алик двинулся прочь от нее, устремилась за ним. Он шел в сторону своего квартала, а ей нужно было идти к себе домой, но Катька упорно преследовала его, как банный лист прилепилась. В конце концов, он не вытерпел, остановился, как норовистый конь, развернулся к ней лицом. Копыта у него не было, чтобы ударить им в землю, но язык с привязи соскочил.

– Ну, и какого хрена ты за мной прешься? – озлобленно спросил он.

– Я... Я хочу с тобой, – хлюпнув носом, растерянно пробормотала Катька.

– Да ты со всеми хочешь!

– Нет, только с тобой.

– А я не хочу! Потому что ты шлюха! Пошла отсюда!

– Ну, Алик...

– Я сказал, пошла!

Он резко повернулся к ней спиной и быстрым шагом продолжил путь.

– Все равно ты мой! – крикнула ему вслед Катька.

Но Алик лишь пренебрежительно махнул рукой. У этой дуры мозги на передок завязаны, потому и моросит всякую ересь. Мокнет у нее часто и сильно, вот ей и хочется всех парней к рукам прибрать. Одно слово, нимфоманка.

Алик облегченно вздохнул, когда понял, что избавился от случайной подружки. Катька осталась на пустыре между старым и новым кварталами, а он скрылся в лабиринтах узких, неприглядных улочек.

Трехэтажный дом с облупленной штукатуркой стоял на высоком, опасно треснувшем в нескольких местах фундаменте, пыльные покосившиеся окна, темная, до рези в глазах пропахшая мочой подворотня, три старых тополя во дворе-колодце; древние старушки на скамейках у подъездов – ни дать ни взять ровесницы, а может, и соратницы давно почивших в бозе революционеров. Им самим уже прогулы на кладбище ставят, а они все городские сплетни своими беззубыми ртами пережевывают. Алик посмеивался над ними – когда про себя, а когда мог и словом оскорбить их сгоряча. Но при этом он готов был начистить вывеску любому со стороны, кто посмел бы обидно подуть на этих «божьих одуванчиков». Ведь это был его двор, и в этом доме он жил с самого рождения.

Старушки собрались в кучку возле первого подъезда, а у второго он увидел своих друзей. Эрик был уже без Ирки. Куда он ее дел: домой отправил, съел или закопал – это Алика совершенно не волновало. Главное, Эрик свободен, так же как и он сам. И Валек с ним, что также отрадно. Сегодня суббота, в клубе танцы – можно взять пару «огнетушителей», принять на грудь и хорошенько повеселиться.

– О! И Алик уже отбомбился! – расплылся в улыбке Эрик.

Зубы у него крупные и, как показала жизнь, крепкие. Сколько раз дрался, сколько раз на кулак нарывался, а все у него во рту целехонько. Зато у Валька правого верхнего клыка нет – с качком каким-то в «бурсе» не поладил, навесил ему горячих, но и сам без зуба остался, такая вот история.

Эрик такой же прочный и коренастый, как и его зубы. Среднего роста, плотный, мощная шея, мускулистые руки, ноги короткие, но сильные – стоит на них он крепко, основательно. Взгляд у него насмешливо-дружелюбный, но если разозлится, может насквозь прожечь им: есть в нем какая-то глубинная сила. Массивная голова, круглое открытое лицо, светлые вьющиеся волосы, глаза красивого василькового цвета – девчонки слетаются на них как бабочки на огонек. Алик ничуть не сомневался в том, что Эрик смог сегодня раскрутить на любовь свою Ирку.

Алик и сам нравился девчонкам. Черные как смоль волосы, смугловатая кожа, четкие черты лица, темно-синие глаза, пронзительный взгляд. Ростом вроде бы удался, но телом не сказать что вышел: худой, руки-ноги тощие, и кулаки не ахти какие, потому как пальцы длинные и тонкие, как у музыканта. Когда-то он даже на фортепьяно играть учился – мать настаивала. К счастью, вовремя одумался, увлекся карате, чтобы хоть как-то компенсировать телесную немощь. Худоба, правда, так никуда и не делась, и до черного пояса не дорос, но кое-чему все же научился. А со временем и в уличных драках поднаторел. Район у них беспокойный, то с одними приходится объясняться, то с другими.

Хоть и был он худощав, но с девчонками у него все было без особых проблем. Другое дело Валек. У него беда покруче: парень страдал ожирением. Глазки маленькие, а щеки как у объевшегося бурундука. Шея толстая, жирная грудь тяжело и безвольно провисает, как у старой бабы, безразмерная талия, живот как у типичного носителя так называемой зеркальной болезни – когда без зеркала собственных яиц не увидишь. Казалось бы, с таким весом еле ноги будешь передвигать, но Валек отличался повышенной подвижностью, и энергия била из него фонтаном. По утрам он бегал трусцой, днем насиловал штангу в спортзале профтехучилища, вечерами, когда была возможность, разгонял жирок на танцплощадке. Он, как мог, боролся со своим весом, только, увы, ничего не помогало. Но в отчаяние его погружало не только это. Дело в том, что Валек безнадежно влюбился, именно поэтому сейчас он был хмур, как дядя Витя с тяжелого бодуна.

– Ага, отбомбился, – ухмыльнулся Алик. – Только секс-бомба потом за мной гонялась, еле ноги унес...

– Чего так?

– Влюбилась, говорит!

Только что Алику было противно думать о Катьке, а сейчас ему нравилась мысль, что та в него влюбилась. И все потому, что его распирало мальчишеское желание распавлинить хвост перед друзьями. Какой герой – и девку в себя влюбил, и оприходовал ее в кустах!

– Так что, жениться будешь? – весело поддел его Эрик.

– Как бы уж!

– А я бы женился, – угрюмо буркнул Валек.

– На ком, на Катьке?

– Или на Ирке? Она тоже сразу дает!

– Сами на своих давалках женитесь!.. Саша не такая...

– А чем она сейчас с этим фраером занимается, твоя Саша? – неосторожно спросил Эрик.

– Что ты сказал?! – вскинулся Валек.

И так посмотрел на него, что даже Алику стало не по себе.

– Да ладно тебе, ладно, – смущенно улыбнулся Эрик. – Чаи с ним твоя Саша гоняет!

– С кем с ним? – спросил Алик.

Сашка появилась в их дворе в конце прошлого года. Приехала откуда-то с Севера, вместе с матерью поселилась в однокомнатной квартире. Симпатичная девчонка – смазливое личико, изящная фигурка, и все у нее длинное – волосы, ресницы, ногти, ноги. И самомнение, видать, в длину пошло, то есть в рост. Ходит как принцесса, никого вокруг себя не замечает, как будто так высоко вознеслась, что не видать, кто под ногами копошится. Да и зачем на кого-то смотреть, если ясно и так, что в этих трущобах принцев нет?

– Да подъехала тут на моторе с одним фанфароном. Сама вся из себя, и этот – пуп земли типа. Здоровенный такой, мышцы на руках с пудовую гирю, а на шее голда вот такенная! – Эрик вытянул указательный палец, показывая, какой ширины была золотая цепь на шее Сашкиного кавалера.

– Что, крутой? – с показным пренебрежением скривился Алик.

– Да какой там крутой! – брызнул слюной Валек. – Обычный качок! Павлин самовлюбленный! Знаю я таких! Расфуфырятся и ходят, как индюки, пока под зад не пнешь!