Его пульс - Юлианна Орлова

Мужчина медленно подошел ко мне и пристально посмотрел в глаза, меня всегда смущало это, ведь все понимала. Он мягко улыбнулся и как будто облегченно выдохнул. Дыхание сбилось и предательские мурашки расползлись по телу, стоило мне только подумать о событиях минувшей давности. Все синяки сошли, а раны затянулись…физические раны точно. В душе же рана будет зиять еще долго.

— Вот ты где, а я все искал тебя, хотел кое-что обсудить, — в упор смотрел мужчина, скрещивая руки на груди в защитном жесте. Он переживал из-за чего-то? Мне было физически больно на него смотреть. Я хотела подойти и обнять, и одновременно бежать подальше, не причиняя этому человеку больше никакой боли.

— Я готовлюсь уже и не знала, что вы меня ищите, — старалась лишь мельком посмотреть в глаза, но поняла, что не могу это сделать, потому что меня затягивал омут карих глаз. Как и всегда. В них хотелось смотреть и тонуть. Буквально.

Мужчина прекратил улыбаться: его злило мое «вы», но мы на работе, и я не могла сказать ему «ты», как бы давно мы друг друга ни знали. Хотя «давно» понятие спорное.

Мы продолжали молча готовиться к операции, команда анестезиологов уже на месте, операционные сестры готовы. Борис Викторович мягкой поступью вошел в операционную, я за ним. Мы отличная команда — так говорят все, и мы правда такие. Свою работу делали слаженно несмотря ни на что.

Операция длилась четыре часа, пот лился в три ручья, но я чувствовала, что сублимирую именно тут. Это именно то, что давало мне жить, именно то, что помогало дышать. Четыре часа прошли как один, и пусть позже меня настигнет усталость, но это все потом, когда приеду домой и буду плакать в подушку.

Мы вышли из оперблока, и я устало села на стул. Мужчина мягко опустился передо мной, наши лица буквально были в сантиметрах друг от друга. Мне стоило лишь чуть-чуть приблизиться и прикоснуться к таким знакомым губам. Просто позволить себе эту слабость и вернуться туда я где было хорошо. Где мне всегда было спокойно. Домой.

Он легко взял мои потрескавшиеся от перчаток руки в свои ладони и прижал к своему лицу. Неосознанно я погладила его щеки подушечками пальцев, ощущая невыносимую боль. Каждое касание резало меня без ножа.

— Ты большая умничка, и я думаю, что ты справишься и без меня в следующий раз, — мягко произнес мужчина, наклоняя голову в бок. Эта близость меня пугала, и мне было чертовски страшно от своих эмоций. Кажется, стук сердца был слышен на весь коридор. И если бы прямо сейчас я сорвалась, то уже ничего не смогла бы сделать так, как решила.

Я не двигалась и смотрела прямо в глаза произнося:

— Не думаю, Борис Викторович, мне не хватает практики.

— Ты и так работаешь на износ, милая, когда ты в последний раз нормально отдыхала? — брови мужчины сошлись на переносице. Он вспомнил, когда и вспомнил почему я мало сплю. По лицу прошла тень негодования.

— Я в полном порядке, — соврала, нещадно и нагло соврала, но поделать ничего не смогла. — Мне предложили поехать на восток военным хирургом, там будет много практики, это именно то, что мне нужно.

Мужчина рывком встал, поднимая меня и с силой прижимая к себе:

— НЕ гробь себя, не делай этого хотя бы ради родителей! Ради бабушки! Я не дам тебе допустить эту ошибку! Не дам! — он кричал и срывался, и я его понимала.

Борис все сильнее прижимал меня к себе, я слышала, как сильно билось сердце и ощущала легкий запах, исходящий от кожи. Это не пот, не духи, это именно его запах. Стоит ли говорить, что именно этот запах сводил меня с ума наравне с моими паническими атаками. Он уткнулся носом куда-то в район шеи и тяжело дышал.

Вдыхая мой запах, осторожно водил большими пальцами по пояснице, а я молчала. Мои поступки в конечном итоге привели меня туда, где я есть.

Наслаждалась этой близостью, запечатлевая в душе мельчайшие детали, чтобы позже в тишине упиваться ими. Купалась в грубой нежности мужчины, способного любить как никто другой. И как невыносимо жаль, что я причинила ему очередную боль.

— Мне больно, отпустите, пожалуйста.

Фраза подействовала отрезвляюще, и он мягко отпустил. Мысленно я сопротивлялась своим словам, но так было проще.

— Я отвезу тебя домой. Мы поговорим, и ты выслушаешь меня, даже если этого не хочешь…

— Мне нужно переодеться, — перебила его. Я не хочу быть грубой, не хочу причинять ему боль, потому что он этого не заслужил. Но и сказать что-то у меня не получалось, я не справилась.

Я больше не та Аня, в которую он влюбился. Но он все ещё тот Борис, в которого влюбилась я. Даже лучше.

Мужчина посмотрел на меня затравленным взглядом и молча кивнул, уходя в противоположную сторону. Шаги стучали в моей голове, напоминая, что этот мужчина готов отдать все, лишь бы я была рядом. А я не буду. Или очень хочу верить в то, что не буду.

ГОД НАЗАД

«Подумайте о том, что этот день никогда больше не наступит»

Мягко потянулась в кровати, ощущая, как все мышцы напряглись и расслабились. Вчера опять засиделась за книжками  допоздна.

В воздухе витал остаточный запах аромасвечи. Осторожно поднялась с кровати и опустила ноги на мягкий и пушистый ковер. Глаза слипались, но я отчаянно пыталась держать их открытыми. Чувствовала, что в тело впивались миллионы острых иголок, так всегда, если плохо поспишь.

В период сессии я ходячий комок нервов и сгусток бессонницы, который влачит свое жалкое существование.

Встала с кровати и медленно прошлась по комнате, отмечая новые книги. Мягко коснулась обложек новинок и легонько улыбнулась, потому что меня всегда радуют такие простые вещи.

Для человека, любящего искусство и литературу, я странно выбрала будущую профессию — доктора.

— Мам, пап, вы где? — спустившись в столовую наблюдала, как мои прекрасные родители мило беседовали за столом попивая чай.

Аромат свежей выпечки разбудил аппетит с такой скоростью, что я прямо чувствовала, как мягкий круассан таял во рту, а сладкая начинка достигла всех моих рецепторов и принесла неземное наслаждение.

— Доброе утро, солнышко, — ответил папа, мой личный герой и по совместительству гениальнейший нейрохирург-онколог всех времен и народов.

Я часто думала о том, как много времени он тратил на спасение жизней, как часто он пропускал мои утренники в саду, школьные выступления и дни рождения из-за срочных случаев, где требовался именно он. Я не в обиде, все понимала и знала, как сильно отец любит меня, но это грустинка никогда не уходила полностью.

— Доброе утро, родители, — легко коснулась губами маминой щеки и обняла папу. Улыбнулась и на ходу схватила горячий круассан с повидлом.

— Милая, сядь и поешь спокойно, ты ведь никуда не спешишь сегодня. К тому же, у нас сегодня будет гость — папин давний друг Борис Викторович, — мама мягко улыбнулась, наливая мне чай.