Ошибка природы - Светлана Алешина

— Я проспала, — призналась честно.

— Я понимаю, — кивнул он.

— Так получилось.

— Конечно, я и сам вижу, что у тебя это получилось, и очень даже неплохо.

Я хмыкнула, сняла куртку:

— Ты меня уволишь теперь?

— Нет, — покачал он головой. — Напротив, Александра Сергеевна. Я решил взвалить на твои плечи дело. Поскольку у меня их невпроворот, именно этим займешься ты. Самостоятельно. Без моей помощи и надзора. Гонорар будешь зарабатывать самостоятельно, и, может быть, проспав пару раз, поймешь, что именно в момент твоего цветного и сладкого сна ты теряешь заработок…

Не удержался все-таки, чтоб не подколоть, ну не смог удержаться!

Но в целом я обрадовалась. Наконец-то! Конечно, я не обольщалась, зная, что приличного дела он никогда мне не предложит.

Поэтому, когда он открыл файл с надписью «Гордон», я уже предчувствовала, что дело, так сказать, мне выпадет «семейное».

— Значит, так… — начал Лариков многозначительно. — Гордон Андрей Вениаминович. Пятьдесят шесть лет. Жена Флора и дочь Ольга. Вот в этой дочке все дело. Что-то с девчонкой у него совсем не клеится. Вроде бы Ольга Гордон нормальная девица, учится в универе на историческом. Двадцать два года — почти твоя ровесница. Может быть, тебе ее легче будет понять. Андрей Вениаминович очень перепуган. Причину хотел сообщить конфиденциально, так что через пятнадцать минут ты узнаешь все в подробностях. Я его предупредил…

— Понятно, — вздохнула я. — Дурные компании дочки не дают покоя отцу. Саша появляется, как добрый ангел, и объясняет юной Гордонше смысл бытия.

— Ты сама-то его понимаешь? — поинтересовался Лариков. — Смысл бытия?

— Нет, но это неважно, — передернула я плечами. — Главное — подобрать красивые слова, а это я умею. Все?

— Нет, не все. Вот самое интересное.

Он перегнал на файл «Тамилина».

— Вот. Если ты помнишь, дело о Римме Тамилиной. Прошлый месяц. Умерла от передозировки наркотиков.

Я помнила. Кажется, мы пытались опровергнуть подозрение Риминой мамы насчет того, что имело место убийство. Но ничего тогда не нашли. Хотя я до сих пор подозреваю, что мама была права.

— По этому делу у нас проходила компания Риминых друзей. И — вот что интересно — я обнаружил тут знакомую фамилию. Оля Гордон.

Он закрыл файл и посмотрел на меня.

— Знаешь, я все прокручивал, почему фамилия такая знакомая. И тут вспоминаю о Римме. Так вот, Оля была ее подругой. Она и тогда показалась мне отстраненной. И напуганной. А с утра позвонил ее отец, в полном шоке, что-то с Олей. Объяснить по телефону отказался. Ты справишься?

— Не-а, — протянула я лениво. — Куда уж мне…

— Сашка, надо быть серьезной. Значит, поступим так — я сейчас отчаливаю по делу Разумовского. А ты ждешь Гордона. Если управлюсь быстро, то появлюсь. Все зафиксируй, поняла?

— Вроде бы ты отдал это дело мне, — напомнила я. — Поэтому можешь заниматься своим Разумовским до полного изнеможения. Детка взрослая, детка сама управится.

Он с сомнением посмотрел на меня и сделал вид, что поверил в мои способности.

Хотя сама я, наблюдая, как исчезает за дверью его долговязая фигура, искренне в своих способностях сомневалась.

Но доказать-то обратное хотелось, правда?

* * *

В офисе царила праздная тишина. Я успела изучить все перипетии трудного жития господина Гордона, но отчего-то сам он все еще не появлялся.

Прошло пятнадцать минут, потом еще пятнадцать, потом еще час. Гордона не было.

Я уж стала подумывать, что Лариков просто подшутить надо мной изволил. Вот тебе, Саша, дело, но само дело какое-то пропащее. Этакая месть за мое опоздание. Лучше бы я спала до этого вот часа!

Сидеть и ждать всегда неимоверно скучно. К тому же я начинала злиться — то ли на пропавшего клиента, то ли на моего босса.

Злиться я не люблю — весьма занудное дело. Поэтому я достала из пакета книгу и уткнулась в нее, дабы утопить в стихотворных строчках свою разрастающуюся скуку.

Открыла я, конечно, классное место.

Я знаю, что вельможа и бродяга,

Святитель и безбожнейший поэт,

Безумец и мудрец, познавший благо

И вечной истины единый свет,

И дамы в нежном кружеве колет,

Сколь ни пышны чины их и владенья,

Будь в ценных жемчугах они иль нет,

Узнают смерти тоже приближенье.

Естественно, от таких предсказаний душа не будет на месте. В общем-то, ничего другого я от своего невидимого дружка и не ожидала.

Поэтому книгу я закрыла и стала крутить ручку приемника, в надежде поймать какую-нибудь бессмысленную и веселую песню, способную поднять стремительно падающее настроение.

Конечно, мне жутко не везло. Везде, как нарочно, народ решил предаться тягучей меланхолии, и даже на «Русском радио» почему-то решили включить не обычную свою радостно-пошлую бурду, а Цоя.

Может быть, в стране объявили траур?

Уф! На одной волне у меня получилось.

Радостный Рики Мартин изо всех сил старался повысить мой жизненный тонус!

Я даже изобразила пару пируэтов, но…

Именно в этот момент зазвонил телефон, и я бросилась к нему, так как звонить могли два человека — Лариков, которому я высказала бы все, что думаю по его поводу, или клиент, которого я дожидалась.

— Алло, — сказала я в трубку, пытаясь придержать дыхание, участившееся после моих «рокнролльных» пируэтиков.

— Саша? Андрея Петровича нет?

Я сразу узнала голос Ларикова друга и учителя Медведева. Из прокуратуры. Он явно был чем-то озабочен.

— Нет.

— А когда будет?

— Понятия не имею, — честно призналась я. — Что-то случилось?

Он замешкался, явно раздумывая, относиться ли ко мне как к ребенку, взятому Лариковым на воспитание, или как к взрослому человеку. Наверное, его прижало круто, потому как он решился и выпалил в трубку:

— Понимаешь, Саша, он нам очень нужен. Обнаружено тело неизвестного мужчины, пятидесяти примерно лет. Документов при нем нет, кроме одной визитной карточки — Андрея Петровича Ларикова. И, судя по месту обнаружения, он направлялся к вам. То есть я не исключаю такой возможности. Не мог бы Андрей Петрович опознать этого человека?

В моей груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Почему-то я подумала, что это мог бы быть и Гордон, и скорее всего…

— Гордон, — прошептала я.

— Что ты сказала, Сашенька?

— Ничего, — одернула я себя. Что за манера накликать несчастья? Может быть, Гордон жив-здоров. Просто задерживается. — Я передам ему, как только он появится.