Перепутье - Даниэла Стил

Несколько дней Лиана не могла успокоиться. Уже после того,как конфликт разрешился, она имела длинную и даже несколько резкую беседу спервой леди Америки, женой президента Рузвельта. Миссис Рузвельт разделялачувства Лианы. Она приняла судьбу пассажиров «Св. Людовика» так же близко ксердцу, но так и не смогла убедить мужа изменить решение. Соединенные Штатыдолжны уважав свои законы, а количество немецких евреев-эмигрантов превышалогодовую квоту. Миссис Рузвельт напомнила Лиане, что в конце концов для беженцеввсе кончилось благополучно.

После этого случая Лиана осознала всю тяжесть положениялюдей в Европе, она вдруг по-новому поняла, что происходит там, вдали отвашингтонских дипломатических обедов. И твердо решила вернуться с Арманом воФранцию.

— Тебе не грустно покидать родину, дорогая?

Они сидели за тихим семейным обедом, он смотрел на нес снежностью. Лиана покачала головой.

— Я хочу узнать, что происходит там, в Европе, Арман.Здесь мы так далеки от всего этого.

Лиана улыбнулась ему, в этот миг она любила его даже больше,чем прежде. Случай со «Св. Людовиком» был окончательно забыт. В конце концов,они провели вместе десять необыкновенно счастливых лет.

— Ты действительно думаешь, что скоро начнется война?

— Но не в твоей стране, дорогая.

Арман никогда не упускал повода напомнить ей, что онаамериканка. Он считал, что она должна сохранить чувство Родины, чтобы ее неподавляли ею взгляды и его связи с Францией В конце концов, она была отдельнойсамостоятельной личностью и имела право на собственное мнение. До сих пор ихточки зрения по всем вопросам совпадали, а возникающие время от времениразногласия, казалось, только укрепляли их любовь. Он уважал ее мнение так же, каки свое собственное, и восхищался упорством, с каким она отстаивала то, во чтоверила. Она была сильной и умной женщиной. Он относился к ней с большимуважением с того самого дня, когда в Сан-Франциско познакомился с ней, тогдаеще пятнадцатилетней девушкой. Она казалась восхитительным ребенком небеснойкрасоты, но при этом обладала обширным кругозором и удивительной для такой юнойдевушки мудростью, которой была обязана уединенной жизни со своим отцом,Гаррисоном Крокеттом, владельцем крупнейшей пароходной компании.

Арман хорошо помнил, как увидел ее впервые в садуконсульства в Сан-Франциско — в белом льняном летнем платье и большойсоломенной шляпе. Она молча слушала кого-то из взрослых и вдруг повернулась кнему с сияющей улыбкой, говоря что-то на безупречном французском. Отец очень еюгордился.

Арман улыбнулся, вспомнив отца Лианы. Гаррисон Крокетт былочень своеобразный человек. Суровый и в то же время мягкий, красивый иблагородный, он посвятил жизнь своей единственной дочери и делу, в которомдобился блестящих успехов. Он преуспел в жизни.

Они познакомились ближе на неофициальном обеде, устроенномпредыдущим консулом перед отъездом из Сан-Франциско в Бейрут. Арман знал, чтоКрокетт туда приглашен, но был уверен, что тот не придет. Большую часть времениГаррисон Крокетт проводил в стенах своей каменной бродвейской крепости,выходившей окнами на залив. Его брат Джордж, один из самых знаменитых вСан-Франциско холостяков, пользовался популярностью благодаря не столько своемуобаянию, сколько своим связям и громадному успеху брата. Но, к невероятномуудивлению собравшихся, Гаррисон на обед явился. Он разговаривал мало и скороушел, однако успел очаровать Одиль, жену Армана. Крокетт произвел на нее такоесильное впечатление, что она решила во что бы то ни стало пригласить его сдочерью на чай. Во время обеда Гаррисон рассказывал Одиль о дочери. Особенно онгордился тем, как она владеет французским. С довольной улыбкой он сказал, чтоона «необыкновенная девушка». Когда Одиль передала мужу эти слова, Арман не смогсдержать улыбки.

— Похоже, что дочь — его единственная слабость. Онвыглядит совершенно бесчувственным, — заметил он.

Но Одиль не соглашалась с ним.

— Нет, Арман, ты ошибаешься. По-моему, он очень одинок.И безумно любит дочь…

Одиль была недалека от истины. Вскоре они узнали, что многолет назад Крокетт потерял девятнадцатилетнюю жену, в которой души не чаял.

Всю жизнь Гаррисон был занят своей пароходной империей. Лишьоднажды он подумал о женитьбе и сделал превосходный выбор.

Арабелла Диллингхэм Крокетт была блестящей красавицей. ЧетаКрокеттов давала самые грандиозные балы в городе. Арабелла проплывала череззалы построенного для нее огромного дворца, сверкая рубинами, привезеннымиспециально для нее с Востока, бриллиантами величиной с яйцо и диадемой отКартье на золотых локонах. Своего первенца они ждали как Второго пришествия.Однако, несмотря на присутствие врача, которого Гаррисон выписал из Англии, идвух акушерок, Арабелла умерла при родах, оставив на его руках новорожденнуюдевочку, на которую он перенес свое обожание.

Первые десять лет после смерти жены Гаррисон выходил из доматолько по делу — когда шел к себе в контору. Пароходство Крокетта стало самымкрупным в Штатах, его торговые суда перевозили грузы на восток, а два красавцалайнера совершали рейсы на Гавайи и в Японию. Кроме того, пассажирские судаКрокетта курсировали вдоль Западного побережья Соединенных Штатов.

Крокетта интересовали только его корабли и его дочь. Почтидесять лет он не встречался ни с кем из своих старых друзей и поддерживалотношения только с братом, поскольку они вместе вели дела. Когда Лианеисполнилось десять, он решил отвезти ее на каникулы в Европу и показать Париж иБерлин, Рим и Венецию. Когда в конце лета они вернулись домой, он потихонькуначал снова вспоминать друзей. Эра роскошных балов во дворце на Бродвееминовала, но Гаррисон начал понимать, что дочь одинока и нуждается в обществесвоих сверстников. И он решился вновь открыть свои двери. Вся жизнь в домесконцентрировалась вокруг Лианы: кукольные спектакли, походы в театр, поездкина озеро Тахо, где он купил симпатичный летний дом. Гаррисон Крокетт жил толькоради своей обожаемой Лианы Александры Арабеллы.

Ее назвали в честь обеих покойных бабушек и матери, все триженщины были красавицами, и в Лиане как бы соединились очарование и прелесть ихвсех. Она вызывала восхищение. Жизнь в роскоши нисколько не испортила Лиану.Она продолжала оставаться простой, открытой, спокойной и не по годам разумной.Многие годы она провела наедине с отцом, прислушиваясь к его беседам с братом опароходах и о политике тех стран, в порты которых его пароходы заходили.Сказать по правде, в обществе отца она была счастливее, чем со своимисверстниками. Когда она подросла, он стал повсюду брать ее с собой. Так,весенним днем 1922 года она попала в консульство Франции.

Де Вильеры влюбились в нее сразу. В результате завязаласьдружба между семьями де Вильеров и Крокеттов, которая в следующие три годатолько окрепла. Они часто путешествовали вчетвером. Арман и Одиль любилиостанавливаться в доме Крокеттов на озере Тахо, плавали с Лианой на Гавайи напароходе Крокетта, а однажды Одиль даже взяла ее с собой во Францию. Одильстала для девочки второй матерью. Гаррисон был счастлив, видя, что его дочьопекает женщина, которую он уважает и любит. Между тем Лиане почти исполнилосьвосемнадцать.