«Если», 2016 № 03 - Журнал «Если»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то при виде ножа думает о колбасе, кто-то об убийстве. Кто-то при виде ИскИна думает о безлюдной земле, кто-то о симбиозе роботов и людей. Думайте, думайте. Все одно не угадаете: будет симбиоз нелюдей и нероботов. Точнее, не симбиоз, а биоценоз — совместная жизнь многих и многих видов. Нет, там «и биоценоз тоже» — ибиоценоз, потому что на биоценоз накладываются еще и техноценозы. Да, будут геоибиоценозы, которые будут сочетанием геотопов и биоценозов. Ах, и гео- тут тоже устарело, обитатели Земли выходят за ее пределы. Так что «и геотопы тоже» — игеотопы. В мире ближайшего настоящего будут игеоибиоценозы, в которых подразумевается присутствие в том числе неземных топов и небиологических тварей. Цветущая сложность, цветущая жизненность. Про цветущую смертность я писать не буду. При виде ножа я лично думаю про колбасу, апокалиптические сценарии всегда найдется кому написать.
Как сказал Ян ЛеКун (глава лаборатории искусственного интеллекта Фейсбука), «если нам в голову придет какая-то по-настоящему хорошая идея, через месяц она окажется доступной полутора миллиардам человек во всем мире».
Итак, ибиоценозы во всех игеотопах: что там происходит? Ничего необычного: рутинная эволюция, рост разнообразия форм жизни и нежити, рост разнообразия проявлений «интеллекта», по-всетварное и повсеместное индивидуальное и коллективное «творчество» — что бы ни означали эти уже порядком стертые слова.
Когда случится весь этот праздник жизни? А уже случился. Тот же машинный интеллект поумнел настолько, что сдача компьютером многопредметного экзамена за восьмой класс американской школы на уровне 59 % правильных ответов (результат 2016 года) воспринимается уже не как крупная победа человечества, а как провал! Это нужно привыкнуть: разные программы машинного интеллекта такие же разные, как люди. Одна программа обыгрывает чемпиона мира в го, а другая сдает экзамен за восьмой класс на троечку. Сравнение же человечества с одним роботом мне кажется сегодня несправедливым. Если и сравнивать человечество, то сразу с робовечеством. Я, например, плохо рисую. Но человечество-то рисует отлично! Так и робовечество: один робот хорошо рисует, а другой хорошо диагностирует рентгеновские снимки. Да-да, умение «творить новое» у современных компьютеров уже есть. Это философы и прочие теоретики пытаются построить демагогическое рассуждение, по которому только обезьяна и человек могут создать что-то совсем новое. А инженеры регулярно проводят слепые тесты (известные как «тест Тьюринга»: диалоговый, музыкальный, художественный и т. д.), по которым компьютер-творец по результатам его творчества для большинства людей неотличим от человека-творца.
Тест Тьюринга — способ оценки способности искусственного интеллекта к мышлению, предложенный Аланом Тьюрингом в 1950 году. В ходе теста программа, отвечая на вопросы экспертов-людей, должна убедить их в том, что они общаются с человеком.
К этому добавляется повсеместный Интернет, который позволяет быстро найти и оплатить любую потребную экспертизу.
Но кому потребна эта экспертиза, каким разумным лицам — юридическим, физическим? Будущее отличается и тем, что не только физические лица стремительно меняют свою природу (программы, кстати, глубоко физичны — компьютер ведь представляет собой протекающий во времени физический эксперимент, в котором меняется состояние вещества и полей по ходу исполнения программы). Юридические лица тоже меняют свою природу: смарт-контракты и блокчейны не только дают нам криптовалюты, но и новые средства формирования «лица» — чиновники-клерки, регистрирующие людей, зверей и машины (мы ведь мстительно помним времена регистрации пишущих машинок!), становятся ненужными, а организации приобретают черты распределенности. Мир распределенных организаций, которые обходятся без клерков, без чинуш как корпоративных, так и государственных. Можно ли эти смарт-контракты, скрепляющие лица (и физические, и юридические) в другие юридические лица, сделать разумными? Или это обязательно должны быть «тупые алгоритмы»? Могут ли быть смарт-законы? Что будет, если это «смарт» станет «интеллект»? Что будет, если это будет интеллект, сравнимый с человеческим или, наоборот, в разы и разы его превосходящий?! А ведь эксперименты со смарт-контрактами и распределенными реестрами уже вовсю идут! Хотя какие же это эксперименты, когда оборот этого нового рынка уже миллиарды долларов?
Эфириум (Ethereum) — язык программирования и платформа для разработки децентрализованных приложений на основе блокчейна. Блокчейн (Blockchain) — технология создания распределенной базы данных (и сама база), копии которой хранятся у каждого из клиентов системы.
Чарльз Стросс в романе «Accelerando» описал, как за такими распределенными корпорациями удобно прятаться ИскИнам, желающим скрыть свое нечеловеческое происхождение. Но совсем не нужно ждать «настоящих ИскИ-нов». Блокчейн Эфириума сегодня цитирует Ричарда Брауна: «…в блокчейне никто не знает, что ты холодильник». Эфириум уже работает. Accelerando уже не про будущее.
«Accelerando» — книга британского писателя- фантаста Чарльза Стросса, посвященная жизни в мире после сингулярности; на русском языке не издавалась, бесплатная электронная версия на английском доступна на сайте www.antipope.org
Дэниел Хэтч
КТО УБИЛ МОЗГ БОННИ?
/фантастика
/постчеловечество
«Ученый объявлена мертвой».
Так гласил заголовок.
«РОКВИЛЛ. Согласно отчету офиса главного коронера штата, в субботу вечером перестал функционировать мозг ученого Бонни Баннистер, специализирующейся на информационных технологиях. Баннистер родилась в 1949 году и считалась достигшей возраста 107 лет».
Конец «шапки» статьи. Большая часть читателей ей и ограничится, но ты все равно продолжаешь писать.
«Баннистер, чей мозг был извлечен из тела и подключен к системе жизнеобеспечения в 2043 году, была объявлена мертвой согласно заключению коронера. После извлечения мозга Баннистер еще 13 лет продолжала работать в области IT. За это время были отмечены ее высочайшие достижения в разработке искусственного интеллекта, включая развитие самостоятельных ИИ».
Прискорбно, когда приходится суммировать чью-то биографию в одном параграфе. Как будто целая жизнь — или, как в случае Бонни, ее часть — может вместиться в пятьдесят слов.
«Баннистер пережила своих родителей, двоих мужей, трех дочерей и одну внучку. Сейчас с нами остается ее правнук, Дэвид Пул, проживающий в Роквилле. Коллеги из 1Т-кругов планируют провести поминальную службу. Время и место будут объявлены дополнительно».
Вот где пересекаются некрологи из новостей и платные некрологи.
А вот где они расходятся:
«Полиция расследует обстоятельства,
