Колечко взбалмошной богини. Дорога домой - Ольга Кандела

— Это я-то дебил? — возмутился Фауст, и колено у него болеть сразу перестало.

— Уммм, сладенькие! — нам на зависть протянула Стаська, вгрызаясь в наливной бочок. — Да вы не отвлекайтесь, не отвлекайтесь. Мне больше достанется.

Перемирие между мной и пернатым было достигнуто мгновенно. Зов живота попросту оказался сильнее. Да и сестрица так аппетитно хрустела, что я плюнула на разборки с Фаустом и схватила с земли первое попавшееся яблоко. Отерла его рукавом и вонзила зубы в сочную мякоть. И правда, сладкое, спелое. Совсем голод, конечно, не утолит, но хотя бы приглушит.

— Вооот вы где! А я думаю, куда запропастились, — вдруг раздалось жизнерадостное, и мы синхронно обернулись, чтобы узреть спускающегося с пригорка Тревура. — Яблочками балуемся?

— Как видишь. Да только одной травой сыт не будешь. Съестного чего прихватил? — тут же задал главный вопрос феникс.

— Обижаааешь, — покачал головой гремлин и поставил перед нами накрытую белым полотенчиком корзинку.

Яблоки тут же были выброшены за ненадобностью, а все внимание сосредоточилось на лакомствах, выуживаемых Фаустом из корзины.

Тревур с явной иронией смотрел, как мы со Стаськой бросаемся на вареную колбасу и жадно заталкиваем ее в рот, закусывая свежими овощами и еще теплым хлебом с хрустящей корочкой. Фауст в этом плане оказался более сдержанным. Феникса хватило даже на то, чтобы эту колбасу порезать. Тоненькими колечками. И сыр еще, и вареную картошечку с пылу с жару.

— Ну вы и оголодали, — с легким смешком прокомментировал наше поведение рыжий гремлин. А я заметила, что когда он вот так, как сейчас, широко улыбается, в уголках глаз собираются мелкие морщинки.

— Ну а что ты хотел? — мгновенно подключился к беседе Фауст, разумеется, не оставивший наше поведение без внимания. Он как раз укладывал колечки колбасы на хлеб и укрывал их сверху тонким ломтиком сыра. — Они же настоящие леди, потомственные графини.

Начинается… Опять он за свое!

Не удержалась и швырнула в Фауста ломтиком им же отрезанной колбасы. Колбаса на долю секунды прилипла к щеке и свалилась прямо за шиворот белобрысому язве.

Стаська хрюкнула. Я зажала ладошкой рот, дабы не заржать в голос. Тревур прыснул со смеху, а Фауст…

— Люба! — рыкнул феникс и бросив бутерброд, подскочил с места. Распахнул полы камзола и стал второпях расстегивать рубашку.

— О, стриптиз. Прям с утра! — отвесила комментарий сестричка.

— Между прочим, кидаться едой неприлично! — нравоучительным тоном заявил Фауст, извлекая из-за пазухи несчастный кусок колбасы и потрясая им у меня перед носом.

— Эх… Жаль, тортов с кремом нет, — вздохнула мелкая. — Вот бы сейчас в войнушку поиграть.

— А яблоки за еду, значит, не считаются? — нашла что возразить блондину.

— Я же не специально! — вновь повторил Фауст.

— Я тоже… Соскользнула просто, — состроила невинную мордочку и развела руками я.

— Мстишь, значит? — сразу просек фишку Фауст и зловеще сощурил синие глаза.

Ох, а злится-то, злится. Того и гляди, вскипит сейчас. А вот я ни грамма не раскаиваюсь.

Так ему и надо! Было б чем, еще бы добавила.

— Какие же вы все еще дети, — глядя на нашу парочку, по-доброму усмехнулся Тревур. — Хотя… В вашей ситуации чрезмерная вспыльчивость вполне закономерна, — еще шире улыбнулся гремлин, а я непонимающе сдвинула брови.

Это о чем он сейчас?

— В какой такой ситуации? — напрягся Фауст, так же как и я, не въезжающий, в какую сторону клонит помощник Альберта.

Умничка Стаська же сразу смекнула, на что намекает гремлин. Склонилась к самому моему уху и доверительно поведала:

— Милые бранятся — только тешатся.

— Тьфу на тебя! — отмахнулась я от малявки.

Я-то думала, Стаська что полезное скажет, а она… опять за свое.

— Как вам, кстати, наш потайной ход? — меж тем очень удачно перевел тему Тревур.

— Самое отвратительное в мире место! — сплюнула сестрица. — Вам бы ремонтом заняться, что ли. Я, конечно, все понимаю… атмосфера готичности, таинственности и аскетизма, безусловно, выдержана. С этой точки зрения и паутинка к месту, и голые стены, и отсутствие центрального освещения. Но, право слово, не солидно как-то. Да и не модно уже давно. У нас вот в подземке…

И вот тут сестрицу понесло совсем не в ту степь. Мужики тихонько офигевали от ее рекомендаций, я же, пока они были заняты, неспешно дожевывала остатки завтрака. А когда наконец насытилась, мягко перебила Стаську и перешла к более насущным вопросам, нежели улучшение жилищных условий в потайном ходе.

— Тревур, а вы случайно наши сумки не прихватили?

— Случайно прихватил, — обрадовал мужчина.

А потом поднялся с места, начертил в воздухе какой-то знак, тот вспыхнул синим светом, и через секунду на его месте возникла… эммм… дыра, короче. Эдакий портал в миниатюре.

Гремлин лихо сунул туда руку и выудил сначала одну сумку, а за ней и вторую.

Урааа, вещички! Хоть переодеться теперь можно. Все же в юбке по пересеченной местности шастать совершенно неудобно, да и после подземелья мы выглядим как чушки. В таком виде в приличное общество соваться стыдно.

Жаль только, что новые дорожные костюмы, приготовленные к отъезду, так и остались висеть на спинках кресел. Обидно…

Последнюю мысль я озвучила вслух. И гремлин тут же расплылся в довольной-предовольной улыбке.

— Я взял на себя смелость упаковать ваши костюмы в сумки, — сообщил мужчина, и Стаська тут же сунула любопытный нос внутрь.

— Тревур, ты чудо! — окрестила рыжика сестричка, и я в кои-то веки была с ней согласна.

— В замке же обыск… А лорду Альберту совершенно не нужно, чтобы в одной из комнат обнаружились столь компрометирующие вещи. Ну… и не мог же я разлучить вас с бабушкой, — хмыкнул этот прохвост.

Так вот оно что. Все дело, оказывается, в прахе, что лежит на самом дне поклажи. От госпожи графини, значит, избавиться хотели? Ну-ну.

— Как ты вообще ее вынес? Дух же привязан к замку… — удивился Фауст.

— Ну… скажем так, мне пришлось изрядно попотеть. И то, если бы я не передал его потомкам, — помощник Альберта многозначительно глянул на нас с сестрицей, — то, скорее всего, дух вернулся бы обратно. А так должна сработать родственная привязка. Кстати, — вдруг вспомнил что-то важное Тревур, — я ведь и ваши вещи приготовил.

Гремлин поставил перед Фаустом здоровенный баул, что по размерам был раза в два больше наших со Стаськой сумок. Причем вместе взятых.

— Кажется, ты перестарался, — скептически глянул на это дело феникс.

— Можете выкинуть лишнее, — посоветовал ему гремлин, на что блондин лишь тяжко вздохнул и с горестной миной на лице полез копаться во всем этом барахле.