Колдун - Глен Кук

– Я поздоровалась с лунами, Грауэл. Смотри! Вот Клык, а за ним одна из маленьких лун, не помню какая. Не важно. Я просто рада их видеть. Мы так давно не видели лун!

Охотница осторожно сменила позу и передвинула оружие. Крест опускался вниз, к замерзшему руслу реки.

– Очень давно. Много месяцев. – Голос Грауэл звучал теперь почти печально. – Привет, луны!

Вскоре показалась и Гончая, вторая большая луна. Тени внизу стали похожи на лапы с растопыренными пальцами.

– Смотри! – сказала Марика. – Озеро! Открытая вода!

Они не видели незамерзшей воды так же долго, как и ясного неба. Но Грауэл не стала смотреть вниз. Она лишь крепче вцепилась в перекладину летучей повозки.

Марика оглядела своих спутников. Пятеро друзей и столько же незнакомцев сидели верхом на металлическом кинжалообразном кресте, летевшем по ветру в тысяче футов над заснеженной землей. Вот Грауэл и Барлог – она знает их с самого рождения. Вот Багнель, с которым они познакомились всего несколько месяцев назад, – замкнутый, получужой, но чувствуется, что может стать очень близким. Именно тогда Марика поняла, что этот торговец – неотъемлемая часть ее грядущей судьбы.

Марика была силтой. Сестры в Акарде называли ее самым большим талантом из всех, кто когда-либо родился в Верхнем Понате. Иногда сильнейшие из них предсказывали ей большое будущее.

А вот и Брайдик. Единственный друг, которого она, в те времена еще совсем щенок, завела за четыре года пребывания в Акарде. Марика была рада, что Брайдик уцелела.

Оставались еще две щены, из тех, что прислуживали силтам. Они сидели рядом, вцепившись друг в друга, все еще насмерть перепуганные, не зная, что ждет их впереди. Марика вдруг поняла, что даже не знает их имен. Она спасла их, как спаслась сама, обрекая себя тем самым на новые скитания. А ведь пережитый совместно ужас и чудесное спасение в последнюю минуту могли бы заставить их познакомиться и получше.

– Итак, – сказала Марика, обращаясь к Грауэл и Барлог, – мы опять отправляемся в изгнание.

Барлог кивнула. Грауэл неподвижно уставилась вперед, стараясь не смотреть на проносящуюся под ними снежную равнину.

Хайнлин повернул на запад и на какое-то время скрылся из виду, потом снова показался под крылом. Теперь это была широкая полноводная река, хотя и здесь все еще скованная прочным панцирем льда. Шли часы.

Марика отгоняла тяжелые воспоминания. Наверное, товарищи ее были заняты тем же.

Меты по натуре своей не склонны к размышлениям. Они предпочитают жить сегодняшним днем, считая, что вчерашний день – это прошлое, а завтрашний сам о себе позаботится. Но здесь сидели не обычные меты. И в прошлом у них осталась не только идиллическая жизнь сельских обитателей, которую вели праматери. За ними была кровь, бои и тяжелые поражения. И будущее тоже грозило бедой.

– Огни! – сказала Грауэл. И тут же воскликнула:

– О Всесущий! Вы только посмотрите!

В ночи горели десятки тысяч крошечных огоньков, как будто звездное небо упало на землю. Только в мире, где родилась Марика, звезд было очень мало – лишь те, чей свет пробивал плотное облако межзвездной пыли.

– Это Макше, – сказала старшая жрица Зертан. – Наш дом. Через несколько минут будем в монастыре.

Сопровождавшие их второй и третий кресты внезапно вырвались вперед и исчезли в ночной темноте. Огни впереди закачались и стали расти, вскоре первый из них уже остался позади – всего в каких-нибудь пятистах футах под ногами. Впрочем, Марику это не впечатлило – она была захвачена чистой радостью полета.

Через несколько минут летающий крест опустился на ярко освещенный двор, посередине между двумя приземлившимися раньше. Его ждала толпа силт в черных одеждах сестер Рейгг. Крест остановился, Зертан спустилась на землю. К ней подошли несколько силт. Зертан что-то сказала им – что именно, Марика не смогла разобрать, – и прошествовала дальше. Остальные силты тоже покинули свои места на кресте.

К Марике и ее спутникам подошла незнакомая мета в одежде работницы.

– Идите за мной. Мне велено показать вам ваше новое жилище. А вы подождите, – добавила она, обращаясь к Багнелю. – За вами придет кто-нибудь из вашего союза.

Марика была изумлена. Оказывается, эта мета видела в них всего лишь дикарей из Поната! Даже в самой Марике, а ведь она – силта. Она поняла, что работница испугана: о дикарях из Поната говорили, что они непредсказуемы, неразумны и свирепы.

– Идем, – сказала Марика, стараясь жестом успокоить мету. – Веди нас.

Багнель остался стоять, подняв лапу в прощальном приветствии. Он выглядел очень одиноким.

Грауэл пошла за работницей. За ней двинулась Марика, а за Марикой Барлог, с оружием наготове. Процессию замыкали Брайдик и щены.

Охотницы обнюхивали каждую подозрительную тень на дороге. Марика внимательно слушала, что творится вокруг, но не ушами, а тем особенным внутренним слухом, какой есть у каждой обученной силты. Она чувствовала, как вокруг них в городе другие силты творят свою магию.

Но опасности Марика не чуяла.

Вслед за служанкой они долго шли по каким-то бесконечным коридорам.

Сначала где-то поселили щен, потом и Брайдик осталась позади. Марика чувствовала, как растет раздражение Грауэл и Барлог. Они потеряли направление. Ей и самой стало не по себе. Монастырь оказался слишком большим, в нем трудно было ориентироваться. В Акарде не было такого количества извилистых переходов, там она никогда не боялась заблудиться.

Где же выход? Как выбраться отсюда? Марика начала нервничать, ей казалось, что она никогда не выйдет на открытое место. Она была родом из Верхнего Поната и привыкла бегать где хотела и как хотела.

Работница заметила растущее беспокойство Дегнанов. Она провела их по каким-то лестницам наверх и вывела на стену, смутно напоминавшую северную стену Акарда, где еще недавно находилось убежище Марики место, где юная силта могла остаться наедине со своими мыслями.

У каждой силты должно быть такое место.

– А он большой, – тихонько сказала Барлог. Марика согласилась, хоть и не поняла, что имела в виду охотница – город или монастырь.

Территория монастыря силт в Макше – квадрат со стороной примерно в четверть мили – была огорожена высокой каменной стеной. Высота стены достигала тридцати футов. И сама стена, и все внутренние постройки были сложены из одинакового коричневого камня, а островерхие крыши покрыты одинаковой красной черепицей. Прямоугольные здания обветшали от старости. Над некоторыми из них возвышались угловые башенки с острыми крышами.

– В монастыре живут несколько тысяч мет, – сказала работница. – Это отдельный мир внутри города, а стена – это граница, которую нельзя нарушать.

Служанка действительно имела в виду именно то, что сказала, но ее подопечные реагировали на это с такой яростью, что она не стала продолжать.