Хрустальное озеро - Мейв Бинчи

Но Клио слишком часто задавала вопросы типа «Чем твоя мама занимается целый день, если может проводить с нами столько времени?», и это всегда звучало как осуждение. Как будто мать Кит должна была заниматься чем-то более важным, чем по примеру миссис Келли ходить к соседям пить чай! Кит не хотела давать Клио лишний повод к расспросам, а потому редко приглашала подругу к себе.

Больше всего девочки любили навещать местную отшельницу, сестру Мадлен, жившую в маленьком домике у озера. Ей очень нравилось быть отшельницей, потому что все заботились о ней и приносили еду и хворост. Никто не помнил, когда она поселилась в старом заброшенном домике у самой воды, к какому ордену принадлежала и почему покинула монастырь. Но никто не сомневался в ее святости.

Сестра Мадлен видела в людях и животных только хорошее. Эта сгорбленная старушка кормила птиц крошками и могла погладить самую свирепую собаку в округе. У нее была ручная лиса, приходившая по вечерам лакать молоко с размоченным в нем хлебом. А когда сестра Мадлен шла на прогулку, то всегда брала с собой щепочки, если надо будет наложить шину на сломанное крыло случайно найденной птицы.

Отец Бейли, мать Бернард и брат Хили из школы для мальчиков совместно решили, что лучше относиться к ней радушно, чем с подозрением. В конце концов, она верила в единого истинного Господа и никому из них не мешала толковать Его волю. Каждое воскресенье она посещала мессу, молча сидела в заднем ряду церкви и никогда не пыталась спорить с проповедником.

Даже доктор Келли, отец Клио, говорил, что о некоторых вещах сестра Мадлен знает не меньше его: например, о деторождении или о том, как утешить умирающих. А отец Кит говорил, что в прежние дни эту женщину сочли бы колдуньей или даже ведьмой. Она умела делать целебные примочки из растений, в изобилии произраставших вокруг ее домика. Она никогда не сплетничала, и поэтому все знали, что ей можно доверить любую тайну.

— А что мы ей отнесем? — спросила Кит. Никто не приходил к сестре Мадлен с пустыми руками.

— Она всегда говорит, что ей ничего не надо, — возразила практичная Клио.

— Говорить-то она говорит… — Кит считала, что старушке обязательно нужно что-то принести.

— Давай зайдем в аптеку к твоему отцу, он нам даст что-нибудь.

— Нет, он скорее отправит нас по домам, — ответила Кит. — Можно нарвать цветов.

— Да этого добра у нее навалом! — фыркнула Клио.

И тут Кит осенило.

— Знаю! Рита делает джем. Можно взять баночку.

Конечно, для этого требовалось зайти домой, но джем остывал на окне в задней части дома, так что стащить баночку было довольно просто.

Макмагоны жили над аптекой, стоявшей на главной улице Лох-Гласса. К ним можно было подняться либо по лестнице, расположенной рядом со входом в аптеку, либо через заднее крыльцо. Когда Кит шмыгнула на задний двор, там никого не было, лишь на веревке сушилось белье. Она на цыпочках поднялась по черной лестнице и прошла к внутреннему окну, на котором стояли разные баночки с джемом. Девочка взяла одну из самых простеньких, надеясь, что ее исчезновение будет менее заметно.

И вдруг остолбенела. По другую сторону окна у кухонного стола неподвижно сидела мать. Мысли ее были где-то далеко. Она не слышала шагов дочери и не подозревала о ее присутствии. С изумлением девочка увидела, что по щекам матери текут слезы и та их даже не смахивает.

Кит как можно тише спустилась по лестнице.

Клио ждала ее на заднем дворе.

— Тебя что, поймали? — спросила она, вглядываясь в лицо подруги.

— Нет, — лаконично ответила Кит.

— А что случилось?

— Ничего. Ты всегда что-нибудь выдумываешь.

— Знаешь, Кит, ты становишься таким же чирьем на заднице, как и моя противная Анна. Хорошо, что у тебя нет сестер! — с чувством воскликнула Клио.

— У меня есть Эммет.

Но обе знали, что Эммет тут ни при чем. Эммет был мальчишкой, а мальчишки не крутятся рядом, пытаясь выведать чужие секреты. У него были свои проблемы, так как он заикался с рождения, а другие мальчишки передразнивали его, называя «Эмм-Эмм-Эммемм-Эммет». Но мальчик в долгу не оставался. «Зато я не тупица», — огрызался он. Или говорил: «По крайней мере, мои ботинки не воняют навозом». Беда заключалась в том, что на ответ у него уходило слишком много времени и его мучители, не дожидаясь окончания фразы, убегали.

— Ты чем-то расстроена, — настаивала Клио, когда подруги шли по переулку к озеру.

— Знаешь, если на тебе кто-то и женится, то это должен быть очень терпеливый человек. Может быть, даже глухой как пень.

«Ну уж нет, даже лучшая подруга не узнает, что моя мать плакала», — подумала Кит.

Сестра Мадлен очень обрадовалась гостям.

Ее морщинистое лицо было обветрено благодаря прогулкам в любую погоду, седые волосы аккуратно спрятаны под короткой темной вуалью. А вот у преподававших в школе монахинь волос не было вообще — их срезали и продавали на парики.

Сестра Мадлен была очень старой. Насколько старой, Кит и Клио не знали, но старше, чем мать Бернард. Ей было лет пятьдесят, шестьдесят, а то и все семьдесят. Клио однажды спросила ее об этом. Они толком не помнили, что именно сказала им сестра Мадлен, но от ответа явно уклонилась. У нее была привычка заговаривать совершенно на другую тему, никак не связанную с вопросом; в результате у человека не создавалось ощущения, что он допустил бестактность, однако больше об этом речи не заводил.

— Баночка джема, — сказала сестра Мадлен с таким восторгом, словно была ребенком, которому внезапно подарили велосипед. — Да это же самая приятная вещь на свете!.. Может быть, выпьем чаю?

Пить чай у отшельницы было куда веселее и интереснее, чем дома. У нее был очаг и металлический чайник, висевший на крючке. Раньше сестре Мадлен дарили плитки и керогазы, но она всегда отдавала их другим бедным. Это передаривание подарков никого не обижало, но постепенно приучило доброхотов к тому, что вещи, которые должны были украсить ее жизнь (вроде половиков или подушек), неизменно перекочевывали в кибитку цыганской семьи или к тому, кто больше в них нуждался. В конце концов обитатели Лох-Гласса стали дарить отшельнице только самое необходимое.

Домик ее был таким пустым и голым, что складывалось впечатление, будто в нем никто не живет. Ни личных вещей, ни картинок на стенках, только крест, сделанный из нескольких кусков резного дерева. Но кружки здесь имелись. Так же как и кувшин для молока, которое кто-нибудь должен был приносить ей каждый день. Другой почитатель (или почитательница) приносил ей буханку хлеба, который сестра Мадлен сейчас нарезала и мазала джемом с таким видом, словно готовила роскошный пир.

Клио и Кит еще никогда не ели с таким удовольствием и с интересом наблюдали за утятами, которые подходили к открытой двери — сестра Мадлен оставляла там тарелку с крошками. В этом домике всегда было очень спокойно; здесь даже непоседе Клио не приходило в голову срываться с места.