Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

Ивата свернул с магистрали и припарковался на открытой стоянке позади торгового центра. Сунув руки в карманы, он по тенистой улочке направился к входу. Весна в этом году, казалось, не просто запаздывает, а решила вовсе не показывать носу.

В магазине он около часа потратил на покупку канцелярских товаров — маркеров, блокнотов и пластиковых разделителей для папок, после чего зашел в кафе, где заказал кофе с сиропом и фруктовый салат. Здесь не было wi-fi, но вид отсюда открывался неплохой. За соседними столиками сидели уставшие после ночной смены рабочие, а он потягивал свой кофе и глазел на магистраль внизу. Станцию уже наводнили жители пригородов и заспанные студенты. Регулировщики лихорадочно размахивали руками, управляя потоком машин, а пешеходы нетерпеливо пережидали красный свет.

Ивата раскрыл газету на странице объявлений. Оставив без внимания предложение услуг массажа, ужина в компании с женщиной средних лет и уроков французского и дойдя до раздела «Складские услуги», он углубился в чтение. Наконец он обвел одно из объявлений, сложил газету, сунул ее под мышку и покинул кафе.

Туман бесследно рассеялся, над головой сияла небесная лазурь. Ивата вернулся в машину и набрал номер из объявления. Ему ответил хрипловатый голос.

— Мацумото слушает. — Из трубки послышался кашель и следом щелчок зажигалки. — Ваше барахло — моя забота.

Ивата подтвердил свою заинтересованность в сделке, мужчина назвал адрес, и они договорились встретиться через час.

Ивата поехал на север через Харадзюку[1] и оставил машину возле станции метро. Он шел по улице Такэсита, увешанной майками поддельных брендов, «Хелло Китти» и дешевыми сувенирами. Туристы глазели на разряженных трансвеститов и верещали от восторга. Стены между палатками пестрели плакатами музыкальных групп-однодневок. Из динамиков неслась незатейливая попса, школьницы-прогульщицы отчаянно торговались за безделушки. Ивата терпеть не мог этот район, но в здешнем нудл-баре подавали на завтрак отличный тамагояки[2]. Обычно заведение почти пустовало, но сегодня по неясной причине оно было набито офисными работниками, и все курили. Ивата чертыхнулся и вернулся к машине.

Он поехал на юго-восток, миновал великолепный трехполосный проспект Омотэсандо, где, по обыкновению, паслись состоятельные домохозяйки, падкие на дизайнерскую итальянскую одежду, затем свернул на Аояма-дори и еще через пятнадцать минут — на Мегуро-дори. Найдя между двумя домами свободное место, он вышел из машины и глянул на небо — похоже, вечером будет дождь.

Через окошко в стене ему выдали картонную тарелку с овощами и креветками в тесте. Старый повар ругал вчерашнюю игру, Ивата молча ел и кивал. Уходя, он пообещал, что непременно придет еще.

В конце улицы у облезлого магазинчика с пожелтевшими газетами вместо стекол стоял невысокий, с волосами, собранными в хвост, толстяк. Он курил и беспокойно оглядывал прохожих. Увидев Ивату, он сунул сигарету в зубы и протянул ему руку.

— Вы ко мне, надо полагать? — Сигарета дергалась в такт его словам.

Ивата кивнул и пожал руку мужчине.

— Тогда идемте, я вам всё покажу.

Мацумото перешагнул через кипу рекламных проспектов и вошел внутрь лавочки. Ивата очутился в узкой комнате, но ее полумрак подействовал на него успокаивающе. По стенам шли ряды камер хранения самых разных размеров, в торце стояло несколько сейфов.

— Ну как, уважаемый? Подходит вам?

— Да, вполне.

— Что собираетесь хранить?

— Коробки с вещами — шестнадцать штук, если точно. Восемнадцать на восемнадцать на двадцать.

Хозяин присвистнул:

— Могу предложить вам заднюю комнату целиком, но не задаром.

— Сколько?

Мацумото бросил на Ивату косой взгляд:

— Если не секрет, уважаемый, почему вы просто не оставите их у себя?

— Секрет. Так сколько?

— Ладно. Для вас — тридцать пять штук в месяц.

Ивата покачал головой:

— Послушайте, предлагаю сделку: восемьдесят штук за три месяца. И в благодарность за уступчивость плачу вперед.

— Восемьдесят, — щурясь повторил хозяин, выпустив струю сигаретного дыма. — Авансом?

— Именно так.

— Да кто вы, кредитор в бегах?

— Мне нужно где-то схоронить барахло.

— Так могли бы отвезти его на большой склад, там дешевле.

— Не люблю формальности.

Мацумото пожал плечами:

— А, черт с вами. По рукам.

Незадолго до этого служащий банка вежливо напомнил Ивате, что денег от страховки осталось всего ничего. Тогда Ивата не придал этому значения. На улице Мацумото забрал у него пухлый концерт и вручил взамен связку ключей.

— Короче, увидимся через три месяца, — подмигнул он, развернулся и пошел прочь. Его конский хвост болтался из стороны в сторону.

На пути к машине до Иваты донесся раскат грома.

* * *

Около часу дня Ивата вошел в гигантский лабиринт вокзала Синдзюку и купил билет на скоростной поезд «Асама-573» до Нагано. Чистые сиденья и комфортная температура в купе были в самый раз. Проводники поклонились ему и удалились. Воцарилась тишина.

Поезд тронулся. Ивата задумчиво смотрел на удаляющийся Токио. Вот мимо пронеслись пригороды с районами новостроек и искусственными озерами. Как правило, здесь проживала дипломированная молодежь, приверженная здоровому питанию и спорту. Когда-то Ивата был одним из них — давно, задолго до того, как отправился в эту поездку. Он не мог припомнить, когда в последний раз садился в этот поезд, да не слишком и хотел.

Городские огни, как прекрасны они.

Но вот и панельные кварталы остались позади, а вокруг — километры безжизненных полей под линиями электропередачи. Зеленеющие холмы на горизонте словно вздыхали о потерянной любви.

* * *

В Нагано Ивата первым делом купил вечернюю газету и совершенно безвкусный готовый завтрак. Впрочем, аппетита у него не было. На старом поезде, лишенном всякого винтажного очарования, он направился в сторону гор. Этот тихоход размеренно трясся по зеленой долине, затем стал пыхтя взбираться на поросший лесом склон.

Ивата смотрел в окно. В городишках по пути следования размеренно протекала своя жизнь. Вот женщина на светофоре почесала локоть. А вот дети рисуют на покрытой граффити стене. Пожилая женщина на скамейке провожает глазами пролетевший мимо целлофановый пакет. Посреди рисового поля беспомощно мигает аварийкой брошенная машина.