Скрам 2 - Яна Егорова

У меня не было надежды, она пришла ко мне сама. Случайно оказалась в ресторане, в котором я работала. Адриан Шагалов, человек, который никогда не выходил из-под опеки своего брата, ездил исключительно с охраной и личным водителем, на худой конец, с личным дворецким, опекающим его, как родной отец. Человек, всегда пребывавший в атмосфере строжайшей тишины, которая была жизненно необходима для его душевного равновесия, оказался в моем шумном ресторане. Поссорившись со старшим братом, он решил встретиться с клиенткой, женщина оказалась слишком говорливой и довела Адриана Шагалова до нервного срыва. Из которого, по иронии судьбы, мне пришлось его выводить. С того самого дня, сама того не ведая, я стала помощницей Шагалова младшего. Теперь он проводил встречи исключительно в ресторане и вынуждал меня ему помогать. Его кофейные глаза никогда не встречались с моими, за исключением того дня, когда мне пришлось сообщить ему, что это мой последний рабочий день на этом месте.

Я не забуду тот момент до самой смерти. Тот момент, когда бархатные, бесконечно глубокие карие глаза заглянули в мои и заставили меня дрожать всем телом, почувствовать, как под моими ногами задрожал пол и вся земля. В тот день Адриан Шагалов ничего не сказал мне, но уже через некоторое время у своего собственного подъезда я столкнулась с заносчивым юристом Наоми Моро, которая приехала ко мне домой для того, чтобы нанять на работу в самую крутую компанию столицы. И не кем-нибудь, а личным помощником самого Адриана Шагалова. Моя роль была проста — всего лишь быть перегородкой между внешним миром и умом этого загадочного человека. Благодаря тому, что в моей семье есть ребенок с подобным расстройством, я часто угадываю, что может не понравиться Адриану, а что до смерти напугать, лишить воли. Он не выносит толпу, не выносит слишком большого количества слов — для него все это превращается в оглушительный шум, который сводит его с ума. Я умею разговаривать с ним. Тщательно продумывая каждое обращение к нему и предельно урезая содержание таких обращений. Я служу ему переводчиком с обычного человеческого на язык, который способен понять Адриан Шагалов.

Все это предыстория, которая превратилась в историю моей работы на Скрам. Стоя в кабинете Давида Шагалова, я старалась сохранить лицо и с честью выдержать нападение брата своего шефа.

— Я изучила каждую композицию и запомнила окончание с началом. Да, я сделаю все возможное, чтобы успеть надеть наушники на Адриана Аароновича.

— Ну смотри, мышь, — Давид показал на меня пальцем, — помни, я жду малейшего повода тебя уволить. Буду безмерно благодарен, если ты мне его подаришь.

Этим вечером в ложе справа от сцены сидело три человека: Адриан Шагалов, Давид Шагалов и я, Наталья Олеговна Звонарь. Братья Шагаловы оба в черных смокингах и белых рубашках, а я в черном платье, усыпанном черными блестками. Мне даже страшно представить, сколько мог бы стоить мой наряд. Но это не самое удивительное в нем. Это платье с оголенной спиной и длинною до самого пола, как и красные лаковые туфли, заказал для меня мой работодатель. Он даже не узнавал мой размер — платье доставили в его квартиру на Малой Никитской сегодня утром. Коробки принял и передал мне несколько дней назад выписавшийся из больницы после ранения дворецкий Шагалова — Михаил Павлович Расторгуев. Его ранил киллер, нанятый акционером Уральского Купеческого банка, когда мой работодатель вел то сложное дело о террористах. У самой меня не нашлось бы таких денег. Это все Адриан Ааронович. Днем приезжал парикмахер, который поработал над укладкой моих длинных волос и шелковых волос цвета темного шоколада Адриана Шагалова. Сейчас я была похожа не на Наташу из Вельска, а на светскую даму, а мой шеф на принца из сказки. Единственное, что нарушало общий вид картины — громоздкие наушники у меня на коленях — их подбирала команда Скрама с двадцать пятого этажа. Этот аксессуар мощный настолько, что не должен пропустить даже звук сильного взрыва. Разумеется, если он не произойдет прямо у нас под ногами.

Мы слушаем Сонату Nr. 1 и я считаю минуты, скоро будет окончание, тогда настанет мой черед позаботиться об Адриане Шагалове. А заодно позаботиться о своем рабочем месте.

Давид Шагалов с неудовольствием отпрянул от тяжелой занавески, уже почти час наглухо закрывавшей нашу ложу. В этом нудном ожидании он периодически вставал со своего кресла и отдвигая штору, выглядывал в зрительный зал. Время шло — ничего не менялось. После антракта композитор и пианист Анатолий Алпаров так и не вернулся на сцену.

— Не вижу смысла ждать дольше! Я отвезу его домой, — заявил старший Шагалов вслух.

Не думаю, что он общался со мной, скорее разговаривал сам с собой. Мышь, по его мнению, не достойна общения. Давид стукнул тростью по своему стулу и навис над Адрианом.

— Мы поедем домой, — приподняв наушник на голове брата, тот сообщил ему. — Нет смысла больше ждать. Алпаров не выйдет на сцену!

Мне очень хотелось отобрать у него трость и треснуть его самого по голове! Разве он не знает, насколько важен этот концерт для Адриана?! Что такое час? Мы сидим в отдельной ложе, здесь тихо и никого нет. Да, в самом зале шумно, но наушники Адриана полностью поглощают звук, так что ничего страшного не происходит. Я уже боялась, как бы Адриан не согласился под давлением старшего брата, как вдруг его прохладная, аккуратная ладонь легла на мою руку. Не поднимая глаз ни на кого, Шагалов младший попросил меня, а не брата:

— Я прошу вас, узнайте, что случилось. Мы подождем здесь.

Секунду я пыталась принять услышанное, затем вскочила со своего стула, желая как можно быстрее выполнить столь желанную для меня миссию, но застыла в нерешительности и посмотрела на Давида.

— Ты что, мышь? — жестко усмехнулся он, проведя пальцами по своей короткой черной бородке. Смерил меня уничижительным взглядом с головы до ног. — Ты решила вдруг, что он с тобой в большей безопасности, чем со мной? Лети, а то, как бы мне не пришлось доказывать тебе обратное. Спустив тебя с балкона.

Не взирая на его выпад, я все же бросила последний взгляд на прямую спину своего шефа, только потом сорвалась с места и быстрым шагом направилась на выход. Мне надо найти кого-нибудь, кто бы мог знать, что произошло. Почему маэстро после антракта отказался продолжить свой концерт? Почему конферансье до сих пор не вышел к людям и ничего не сообщил? Лишь коротко всех оповестили, что ввиду непредвиденных обстоятельств антракт немного затягивается. Мне мешало длинное платье и туфли на высоких каблуках — коридоры в консерватории были бесконечные. Людей, как и в зале, здесь было множество — кто-то выходил в возмущении, размахивая руками и громко высказывая свое недовольство, обиду на капризного композитора. Одна полная дама врезалась в меня своим плечом и даже задела длинным ногтем кожу на моей щеке, заканчивая широкий жест пухлой рукой.

— Простите, — фыркнула она мне. — Нет, подумать только! Алпаров в конец распоясался! — заявила она женщине, сопровождавшей ее. Вторая была одета значительно проще и скромнее, а также телом была гораздо стройнее. — Он думает, кроме него нет ни одного талантливого пианиста? А Стаканин? Борис Михайлович? А Еремеев? Решено! Больше на концерт Алпарова ни ногой! Сегодня же позвоню своему адвокату и велю потребовать с организаторов концерта компенсацию!