Склад съедобных улик - Елена Нестерина

А в этот раз, только Антон подошел к двери спортзала, как она вдруг резко открылась. Антоша еле-еле успел отпрыгнуть, иначе получил бы со всего размаха этой дверью по лбу. Из спортзала выскочил классный руководитель Петр Брониславович.

– Здравствуйте… – начал Антоша, но тут же осекся.

Таким свирепым и при этом растерянным он своего классного руководителя не видел давно. Даже когда Антоша ему на ногу случайно тяжелую гирю уронил, Петр Брониславович не выглядел таким разъяренным.

– Здра! – рявкнул Петр Брониславович, отставил Антошу в сторону и семимильными шагами бросился куда-то по коридору.

Антоша испугался не на шутку: что же это с добрым классным руководителем такое случилось? Он постоял немного, глядя Петру Брониславовичу вслед. А потом юркнул в спортзал. Подобрался к своему гнездышку среди матов, только хотел устроиться поудобнее. А тут…

– И смотрю я, Зоя, а маты-то все растерзаны, будто кто их специально трепал! – Антоша уже давно остановился на тротуаре и, не замечая ничего вокруг, взахлеб рассказывал Зое Редькиной свою историю. – А вокруг везде поролон рассыпан, опилки, еще какая-то труха!

– А что же там такое было? Какой поролон? – взволнованно спросила Зоя. – Почему маты-то растрепаны?

– Петр Брониславович их в клочья разорвал. Сам, понимаешь! И это наш-то Петр Брониславович, для которого спортинвентарь все равно что антикварная мебель. В смысле очень дороги ему и маты, и гантели, и мячики теннисные!

– Да…

– Только я хотел подвергнуть место преступления тщательному исследованию, – вздохнув, проговорил Антоша, – как в зал прибежали ребята здоровые из одиннадцатого класса, начали в баскетбол играть. Ну и не успел я… Они меня в два счета выставили.

Зоя вздохнула вслед за Антоном:

– Жалко. Как бы хорошо выяснить, зачем Петр Брониславович маты порвал.

– Ну так ты меня слушай дальше! – воскликнул Антон. – На следующий день я все перемены за Петром Брониславовичем следил. А он злой, как пес. Кстати, у нас завтра физкультура, вот сама и убедишься. А что может вызвать у нормального человека то приступы злобности, то гнетущей тоски? Вот скажи?

Зоя нерешительно переступила с ноги на ногу и поежилась, словно от налетевшего холодного ветра.

– Любовь, может… – неуверенно проговорила она.

– Правильно, Зоя! – Антон чуть не подпрыгнул от радости. – Какая же ты все-таки понятливая девочка! Вернее, отсутствие любви! По себе знаю… Конечно, нашего Петра Брониславовича дома разлюбили и угнетают. Он молча страдает, приходит на работу – да на бессловесных вещах свое зло-то и вымещает.

– Как я его понимаю, – вздохнула Зоя и вспомнила, как совсем недавно, после очередной родительской порки, она от бессилья и обиды разорвала в клочки и растрепала старого плюшевого медведя. Ни в чем не повинного…

– Я как этот разгром в спортзале увидел, – продолжал тем временем Антон Мыльченко, – так и представил, как Петр Брониславович тут рвал и метал, рвал и метал! Я не растерялся, Зоя. И применил к исследованию этой проблемы свой психологический метод. Не перебивай. Написал я на бумажке все гипотетические причины его плохого настроения и только хотел начать их прорабатывать, как вдруг…

– Что?

– Я увидел ужасную картину! Возле кабинета истории. – Голос юного писателя сделался необычайно взволнованным. Антоша видел, как не терпится Зое услышать продолжение, и ему было очень приятно, что его рассказ вызвал такие эмоции.

– Ну что, что там было, Мыльченко?

Антоша засмеялся, как театральный злодей, а затем произнес:

– А там на подоконнике сидел наш Петр Брониславович, а с ним, с ним…

– Кто? – Зоины глаза округлились, и она даже позабыла моргать ими.

– А с ним учительница истории, молодая Анастасия Геннадьевна. Обнимала его и по голове гладила! – выпалил Антон. – Тут-то я и понял, что у Петра Брониславовича проблемы в личной жизни.

Зоя чуть не заплакала.

– Как же… Наш Петр Брониславович. У него ж такая любовь. Только и слышно: моя Галиночка! Мы с Галочкой! А как на это посмотрит Галина Гавриловна?!

Галиночкой, Галочкой, Галиной Гавриловной звали молодую жену Петра Брониславовича, которой он очень гордился и которую безмерно любил. Она работала технологом на мясокомбинате и, наверно, именно из-за этого была всегда веселой и румяной.

– Вот что, Мыльченко, – подумав, заявила Зоя Редькина. – Я думаю, враки все это. У тебя просто склонность к интриганству, вот ты и выдумываешь всякие глупости. Я верю в вечную любовь, а у Петра Брониславовича и его Галочки любовь именно такая. Вечная. Понял? Так что иди пиши свои стишки и детективы, а к нормальным людям со всякой фигней не приставай.

С этими словами Зоя решительно выхватила свою сумку из рук на миг растерявшегося Антона и зашагала по направлению к своему дому.

– Зоя, ну подожди! Дай мне шанс, я все расследую и тебе предоставлю факты! Я совсем не интриган, Зоя! – Антон бросился за ней, но Зоя прибавила шагу и оказалась у подъезда.

– Любовь – это тебе не стишки про трали-вали, – заявила она, рывком открывая входную дверь.

– Редькина, да постой же ты! – вспылил Антон, в свою очередь, тоже хватаясь за дверь. – Здесь другое! Тайна тут какая-то! Загадка! Маты попорчены, Петр Брониславович то злобствует, то с училкой истории любезничает. Все неспроста! Может, мы с тобой поможем влюбленным супругам воссоединиться, понимаешь? Я разгадаю эту загадку, распутаю клубок! И ты убедишься, что мой талант к психологическому анализу и к детективным расследованиям – это не пустые слова! А реальная помощь человечеству!

Антон притопнул ногой, развернулся и решительными шагами направился прочь от редькинского подъезда. Зоя пожала плечами и вошла в дверь. Вся эта история заинтриговала ее, но Зоя старалась помнить о том, что с мечтателем Антошей связываться опасно. А уж верить его россказням – тем более.

«Великий сыщик Антон Великолепенский шел по следу. Чутье не обманывало его: где-то здесь должны были концентрироваться основные улики. Он оглянулся назад – никого! Интуиция сработала как часы. Раздался выстрел, но за две секунды до этого Антон Великолепенский отпрянул назад, и пуля просвистела у самого его лица. Не останавливаться! Главное – не останавливаться, не упустить след. И Антон, невзирая на подстерегающую опасность, смело бросился по следу. Вот развилка горной дороги. А дальше – пропасть. Что подстерегает там, за углом ущелья? Сыщик Великолепенский смело заглянул за угол, но тут же отпрянул: и преступник, и жертва были там!»– В голове Антона Мыльченко постоянно складывался текст его детективного рассказа. А поскольку главный герой и сам Антоша слились воедино, Антон и вел себя, как сыщик Антон Великолепенский: тихонько крался, внимательно приглядывался к следам и вещественным доказательствам, балансировал на узкой дороге над пропастью, уворачивался от пуль.