Предательство - Хелен Диксон

— Прости меня. Я не знала, что мне делать. Я… я думала, ты ненавидишь меня… что ты погонишь меня… мне некуда было идти. Я не могла вернуться домой и должна была что-нибудь предпринять… Поэтому приехала в Бельгию… разыскать тебя.

— Ты боялась меня? — В его мягком голосе звучало страдание. — Ты боялась сказать мне? Неужели я такое чудовище, Дельфина?

— Нет…

Несчастная вздрогнула и сжала его руку, глаза ее затуманили слезы.

Ланс чувствовал, как его сердце наполнилось ее болью. Он бы отдал все на свете, чтобы знать, как утешить ее, уверить, что никогда не покинет. Да, он, Ланс Бингхэм, прекрасно сознавал, что вел себя как самонадеянный мерзавец, как эгоист, потакавший только своим желаниям, нуждам и потребностям. Но эмоции и страдания этой женщины словно пробудили его, и чувство божественной сладости, исходящее от нее, равного которому Бингхэм не испытывал никогда в жизни, буквально переполняло его душу.

— Не плачь, любовь моя, — прошептал он. — Я сейчас здесь. Ты со мной в безопасности, и так будет всегда.

— Иди посмотри на свою дочь, Ланс. Ты сразу поймешь, что она твоя.

Ланс сделал так, как она его просила, поднялся, чтобы взглянуть на воплощенное в плоть и кровь свидетельство их любви. Сердце яростно билось у него в груди. Кормилица приоткрыла пеленки, скрывавшие лицо младенца. Это был его ребенок, и он почти боялся взглянуть на новорожденную дочь, не зная, что почувствует при этом. Наконец, Бингхэм заставил себя посмотреть в лицо младенцу, побуждаемый силой, природу которой не понимал и сам. Ланс не отводил взгляда, и это маленькое создание, широко открыв глаза, потянулось к нему, прежде чем заснуть на груди кормилицы.

В лице новорожденной он увидел черты своей матери и свои собственные — высокий лоб с выдающейся треугольником линией волос, характерно посаженные глаза, черные изогнутые брови, маленькую ямочку на круглом подбородке, курчавую прядь волос на макушке, черных, как и у него самого.

Полковник Бингхэм вернулся к кровати:

— Она прекрасная девочка, Дельфина.

— Да, прекрасная крошечная девочка. Я назвала ее Шарлоттой — в честь моей матери. И как ее отец… ведь ты… ты будешь о ней заботиться и защищать ее? У нее больше никого нет.

Ланс кивнул, чувствуя, как комок подступает к горлу:

— Я обещаю тебе, что окажу всяческую поддержку, необходимую для ее подобающего воспитания. Но… что я могу сделать, чтобы облегчить твои страдания? Хоть что-нибудь?

— Вы можете совершить благородный и истинно джентльменский поступок, женившись на мисс Дженкинс, сэр, — решительно, с искренним убеждением в голосе предложил священник. — Ребенок незаконнорожденный, и печать греха и позора будет преследовать девочку всю жизнь. Если же она станет вашей законной дочерью, будущее ее спасено.

Ланс на несколько мгновений потерял дар речи. Прежде ему представлялось невозможным, немыслимым взять Дельфину в жены. Его положение в обществе налагало определенные обязательства, весь свет, да и его собственная семья не потерпели бы супругу с такой репутацией, бывшую актрису. Однако то, что происходило сейчас, меняло все. Переводя взгляд с Дельфины на младенца, он никогда еще не ощущал большего груза ответственности, чем тот, что давил на него сейчас. Честь и совесть не позволяли ему оттолкнуть Дельфину и их ребенка как нечто бесполезное и ненужное.

Сохраняя полное хладнокровие, не выказывая и намека на обуревавшие его эмоции, Ланс заметил:

— Ты хочешь этого, Дельфина?

Она кивнула, слеза скатилась из уголка ее глаза и быстро впиталась в подушку.

— Ради нашей дочери. Я умираю, Ланс, поэтому не стану тебе обузой, и ты сможешь вести прежнюю жизнь, отправляться куда пожелаешь. Мне осталось недолго. Ты это сделаешь… для меня?

— Я горжусь, что ты станешь моей супругой, Дельфина, — хрипло произнес Ланс. Он взглянул на священника: — Приступайте.

Хозяин дома и его супруга выступили свидетелями, жених и невеста обменялись клятвами, и младенец издал истошный крик, когда священник объявил новобрачных мужем и женой.

Дельфина улыбнулась и закрыла глаза.

— Теперь ты можешь идти, Ланс. Ничего больше не поделаешь.

Все так и случилось. С последним вздохом ее голова откинулась на подушку.

Ланс неотрывно смотрел на нее, не в силах поверить, что эта милая, сладкая женщина, столь недолгое время бывшая его возлюбленной, умерла. «Господь милосердный», — взывал молодой супруг, так скоро ставший вдовцом. Агония, которой он стал свидетелем, разбила его сердце.

Священник подошел к Дельфине и приблизил ухо к ее груди. Выпрямившись, он скорбно покачал головой.

Не проявляя внешне своих чувств, Ланс подписал необходимые бумаги и протянул священнику деньги на погребение, пожелав, чтобы его супругу похоронили на погосте во дворе местной деревенской церквушки. С каменным лицом и пустым, безжизненным взглядом полковник Бингхэм обратился к молодой женщине, держащей на руках младенца.

— Ты англичанка?

— Да, сэр.

— Как тебя зовут?

— Мэри Грей, сэр. Мой малыш умер шесть дней назад, и повитуха, помогавшая вашей жене, позвала меня, чтобы я покормила вашу дочь.

— А твой муж?

— У меня нет мужа, сэр. Мой мужчина умер прежде, чем я родила.

— Понимаю. — Он задумался, внимательно рассматривая кормилицу. По крайней мере, она выглядит опрятной и у нее грамотная речь. — Ты сможешь и дальше кормить малышку и доставить ее в Англию по адресу, который я тебе назову? Тебе хорошо заплатят за хлопоты. Я пошлю кого-нибудь в сопровождение, а также вручу письмо для моей матери.

— Да, сэр.

Священник подошел к нему, покинув свое место у смертного одра.

— Полагаю, вам нет нужды больше здесь оставаться, полковник. Я обо всем позабочусь.

— Благодарю вас. Я должен вернуться в расположение войск. Скоро начнется сражение. Завтра многих настигнет смерть. Ваш долг быть с нами, и ваша забота и утешение также понадобятся страждущим.

Ребенок снова заплакал. Полковник взглянул на него и быстро отвернулся, словно не в силах вынести вида новорожденной дочери, стараясь подавить подспудно поднимающийся гнев против невинного создания — младенца, чье появление на свет стало причиной смерти матери. Испытывая злость и неумолимую ярость, не понимая причин своего состояния, с абсолютно бесстрастным лицом, не оборачиваясь, полковник Бингхэм покинул убогий приют.

Мэри Грей заметила выражение его лица и взгляд, брошенный отцом на свое дитя. Она поняла его смысл. Мужчина винил ребенка в смерти матери, однако добрая женщина решила, что проблема как-нибудь решится сама собой. К сожалению, в этом кормилица ошибалась.

Ланс поспешил на позиции, молитвенно взывая, чтобы бой поскорее начался и он мог забыться в горячке битвы, выбросить все мысли о том, что сейчас произошло, — вычеркнуть из своего сознания тот непреложный факт, что у него теперь есть дочь.