Монетка на счастье - Барбара Картленд

Вот уже три месяца его внимание безраздельно принадлежит ей. Он ревнует ее ко всем и каждому. Да, и к принцу тоже. Однако до того, чтобы предложить «Несравненной» вместо любовной связи более надежный союз, дело еще не дошло.

Элоиза Уикем была совсем не глупа. Она прекрасно знала, что в клубе Уайтс[5] ставят пять против одного, когда речь идет об успехе ее матримониальных замыслов в отношении Вигора. Тем не менее она не теряла надежды и, дабы подтолкнуть его к окончательному решению, предприняла отчаянную попытку — уехала прочь из Лондона.

Дверь отворилась, и Элоиза встрепенулась, словно птица.

— Кто же это, Мэттьюс? Что он сказал? Он принес письмо?

Вопросы сыпались градом, и, прежде чем нерасторопная Мэттьюс успела ответить, госпожа подбежала и схватила с серебряного подноса большой белый конверт.

Одного взгляда на письмо было достаточно — она узнала знакомый почерк. Издав торжествующий крик, она прижала послание к груди. Потом дрожащими руками вскрыла конверт и, пробежав глазами несколько строчек, сообщила в полном восторге:

— Он здесь, Мэттьюс! Он последовал за мною! Остановился в гостинице в Вудстоке и просит позволения нанести мне сегодня же визит. Ах, Мэттьюс, Мэттьюс! Я победила! Клянусь, это победа!

— Грум ответа ждет, сударыня, — невозмутимо напомнила Мэттьюс.

— Да, да, он должен вернуться с ответом. Что ему сказать? — Элоиза Уикем поглядела на Мэттьюс широко раскрытыми глазами. — Я приглашаю лорда Вигора к обеду. При свечах комнаты выглядят красивее. Пусть садовники поставят цветов в гостиную, а я надену зеленое муслиновое платье, новое, только что из Парижа. Буду выглядеть совсем по-весеннему — простота и молодость.

— Значит, к обеду ждать гостя? — спросила Мэттьюс.

— Гостей, глупая. Неужели я стану приглашать его одного и дам ему повод заподозрить, будто я сюда примчалась заманить его в ловушку? Нет, будет званый обед. Кто же сможет приехать? Мальборо — они, я знаю, сейчас тут. Баркли — непременно пожалуют, если позову. Кого еще? Нас должно быть по меньшей мере восемь человек. — Помолчав с минуту, Элоиза поднесла руку к лицу. — Ну конечно! Как же я могла забыть! Леди Берил Найт уже переехала в Замок. Клиона вчера сказала, что видела ее на верховой прогулке. — Клиона! — Миссис Уикем вдруг смолкла, приложив пальцы к губам. — Я совсем забыла о Клионе, — произнесла она другим тоном.

— Так я и подумала, — откликнулась Мэттьюс.

— Но ведь она еще ребенок, разве можно ей сидеть за столом с гостями?

— Мисс Клионе восемнадцать исполнилось в прошлом месяце. Небось помните, я вам тогда писала, мол, про день ее рождения не забудьте.

— Я получила письмо и отправила подарок, — ответила с вызовом миссис Уикем.

— Не больно-то подходящий, сударыня. Платье оказалось мало, да и фасон детский.

— Откуда мне было знать, что девочка так выросла, — сердито заметила госпожа. — Когда я уезжала отсюда, она была еще крошка, играла в куклы. А теперь это цветущая взрослая девица.

— С вас ростом, сударыня, и, уж не серчайте, очень на вас похожа.

— Похожа на меня!

Элоиза с каким-то трепетом повторила эти слова и почти инстинктивно обернулась к зеркалу. Да, Клиона вылитый ее портрет. Она заметила это сразу, войдя в дом после трехлетнего отсутствия и увидев ожидавшую ее дочь.

У Клионы тот же изящный овал лица, те же светлые золотистые волосы, нежная белая кожа, персиковый румянец, пухлые, яркие, как вишня, губы. И она молода, молода, молода!

— Что мне с ней делать, Мэттьюс?

— Она ваша дочь, сударыня, и любит вас.

— Знаю. Но вы должны понимать, Мэттьюс, — я не могу объявлять на весь свет, что у меня восемнадцатилетняя дочь.

— Негоже мисс Клионе жить здесь столько лет одной-одинешеньке. Кроме меня, у нее и нет никого. Уж я ради нее старалась, ходила за ней все эти годы, словно нянька. А теперь пора ее в свет вывозить.

— Нет, сейчас не время! — вскричала Элоиза. — И не сегодня вечером тем более — ведь у меня будет лорд Вигор. Посидите с ней наверху и не выпускайте никуда. Говорите ей что угодно, но держите ее там.

— Кого, мама?

Миссис Уикем и старая служанка поспешно обернулись с виноватым видом — обеим было неловко, что их разговор услышали.

Клиона Уикем, несомненно, очень походила на мать, но если красота Элоизы во многом зиждилась на искусстве парикмахера, ухищрениях косметики и мастерстве отменной портнихи, то Клиона была естественна, как сама весна.

На ней было голубое ситцевое платье, изношенное и немодное, выцветшее от стирки и намного не достающее до пола, на плечах дырявый шарф. Платье мало и слишком узко для прелестной юной фигуры, в которой угадывались будущие роскошные формы.

Но Клиона вовсе не казалась смешной в своем нелепом наряде — скорее он оттенял блеск ее красоты.

— Кого Мэттьюс должна держать где-то там, мама? — повторила она вопрос. — Неужели тут снова появилась полоумная бедняжка Полли? В последний раз она нас измучила вконец, мы даже подумывали обратиться в магистрат, чтобы приняли какие-то меры.

— Мэттьюс мне как раз об этом и рассказывала, — сказала Элоиза. — А я, как ты знаешь, не выношу сумасшедших. И послушай, Клиона, мне нужна твоя помощь. Я сегодня даю обед, пусть Генри поедет в Бленхейм и пригласит чету Мальборо, а Джордж — к Баркли и передаст им мое приглашение. Их поместья в разных концах, и понадобятся обе лошади, а тебе не трудно пройти через парк к Берил и попросить ее быть моей гостьей?

— Конечно, мама, я сделаю это с удовольствием, — ответила Клиона. — Я видела Берил в среду — она такая красавица. На ней была амазонка из алого бархата и алое перо на шляпе. Мне хотелось поговорить с ней, но я не решилась.

— Ну что же, если не хочешь ее видеть — оставь записку у привратника.

— Нет, очень приятно с ней повидаться. Глупо быть такой стеснительной — ведь я знаю ее всю жизнь. Конечно, она старше меня, но в детстве мы вместе играли, и я всегда считала ее своей ровесницей. Когда я узнала, что она сбежала из дома и обвенчалась в Гретна Грин, я сперва даже не могла этому поверить.

— Она поступила крайне неразумно, — резко заметила миссис Уикем, — и, если угодно, Берил неслыханно повезло, что ее мужа так скоро убили на войне.

— Ах, мама!

— И нужно прямо сказать — этот брак был чудовищным мезальянсом для дочери графа Форнсетта. Никому не ведомый артиллерийский капитан — где она умудрилась с ним познакомиться?

— На охоте, мама.

— Вот как! Я всегда говорила — опасно воспитывать девушек в сельской местности. Они там непременно завязывают нежелательные знакомства, а в Лондоне они под должным присмотром, и им представляют лишь тех молодых людей, кого можно считать хорошей партией.