Последний койот - Майкл Коннелли

– Если хотите, я могу с помощью гипноза избавить вас от никотиновой зависимости.

– Если бы мне хотелось бросить, я бы бросил. Люди или курильщики, или нет. Я – курильщик.

– Возможно. Но это, между прочим, очевидный симптом синдрома саморазрушения.

– Извините, меня что, отправили в административный отпуск, поскольку я курю? Из-за этого вся суета?

– Полагаю, вы отлично знаете, из-за чего вся эта суета.

Он промолчал, вспомнив о своем решении говорить как можно меньше.

– Итак, давайте посчитаем, – сказала она. – Вы в отпуске уже... Ага! Во вторник будет неделя, верно?

– Верно.

– И что же вы все это время делали?

– В основном заполнял бумажки, касавшиеся землетрясения.

– Землетрясения?

– Ну да. Между прочим, мой дом тоже пострадал, и городские инспектора оклеили его желтой лентой.

– Так ведь с тех пор минуло уже три месяца. Почему вы так затянули?

– Я, знаете ли, был занят. Работал, знаете ли.

– Понятно. У вас страховка-то есть?

– Только не говорите «понятно». Потому что ни черта вы не понимаете. Мы с вами вообще смотрим на мир по-разному. Что же касается страховки, то скажу так: нет у меня ее и никогда не было. Как и большинство горожан, я живу с чувством «органического неприятия реальности». Так, кажется, вы, психологи, это называете? Готов поспорить, что лично у вас страховка имеется.

– Это правда. А ваш дом сильно пострадал?

– Смотря кого спрашивать. Городские инспектора считают, что сильно: дом вот-вот завалится, и туда даже входить опасно. А я думаю, что дом в порядке и нуждается лишь в небольшом ремонте. Меня в городском бюро ремонта и в магазине «Все для дома» теперь каждая собака знает. Я уже договорился с подрядчиками, и они успели кое-что сделать... Когда ремонт закончится, я оспорю вынесенное строительной инспекцией постановление о сносе дома. У меня и адвокат есть...

– Вы, значит, и сейчас там живете?

Он согласно кивнул.

– Вот уж действительно «органическое неприятие реальности», детектив Босх. Думаю, вам не следует там жить.

– Вы не можете мне указывать, что я должен делать, если это не связано с работой в управлении.

Она вскинула руки, показывая, что не собирается дискутировать на эту тему.

– Ну хорошо. Возможно, это даже пойдет вам на пользу. Я имею в виду хлопоты по ремонту дома. Вам сейчас просто необходимо чем-то себя занять. Конечно, лучше бы вы перебрались за город, занялись спортом или подыскали себе какое-нибудь хобби, но, в сущности, не это главное. Важно найти себе занятие, которое отвлечет вас от мыслей об этом инциденте.

Босх ухмыльнулся.

– Что это вы усмехаетесь?

– Да так... Почему-то все называют это происшествие инцидентом. Вьетнамскую войну люди обычно тоже именуют конфликтом, а не войной.

– А как вы сами назвали бы то, что случилось?

– Так сразу и не скажешь... Но инцидент? Безликое какое-то слово, я бы даже сказал, стерильное... Знаете что, доктор? Давайте на минутку вернемся к началу разговора. Я это к тому, что переезжать за город мне совершенно не улыбается. Ведь я работаю в городском отделе по раскрытию убийств. И мне бы очень хотелось вернуться к своей работе. Я, знаете ли, еще способен приносить людям пользу. О'кей?

– Ну, если управление позволит...

– Если вы позволите. Вы же прекрасно знаете, что в этом вопросе все зависит от вас.

– Возможно. Кстати, вы не обратили внимания, что говорите о своей работе как о некоей возложенной на вас высокой миссии?

– Совершенно верно. Это миссия. Вроде поисков чаши Святого Грааля.

Он произнес эти слова с максимальным сарказмом. Разговор становился невыносимым, а ведь это был лишь первый сеанс.

– Правда? Значит, вы действительно верите, что ваша миссия – раскрывать убийства и сажать плохих людей в тюрьму?

Он пожал плечами. Потом поднялся с места, подошел к окну и посмотрел вниз на Хилл-стрит. Тротуары кишели пешеходами. Всякий раз, когда он оказывался на этой улице, здесь кипело людское море. Он заметил двух белых женщин. Они выделялись в толпе азиатов, как изюминки в рисе. Женщины прошли мимо китайской мясной лавки, в витрине которой красовались подвешенные за шею тушки копченых уток. В конце улицы, у выезда на Голливуд-фриуэй, виднелись темные окна старой окружной тюрьмы и находившегося за ней корпуса уголовного суда. Слева от них Босх различил очертания высотного здания «Сити-холла», верхние этажи которого скрывали огромные полотнища черного строительного брезента. При взгляде на них казалось, что в городе траур. Но Босх знал – черные полотнища скрывают повреждения, нанесенные зданию землетрясением. За «Сити-холлом» располагался Паркеровский центр, где размещалась штаб-квартира полиции Лос-Анджелеса.

– Расскажите мне о своей миссии, – тихо попросила доктор Хинойос у него за спиной. – Я хочу, чтобы вы облекли свои мысли в слова.

Босх вернулся на свое место, сел на стул й несколько минут честно думал, как в нескольких словах охарактеризовать то, что стало для него смыслом жизни. Потом покачал головой и вздохнул:

– Не могу.

– Можете. И я хочу, чтобы вы как следует об этом поразмышляли. Итак, ваша миссия. Что это такое на самом деле? Подумайте об этом!

– А какая миссия у вас, доктор?

– Сейчас мы обсуждаем другую тему.

– И эту тоже.

– Хорошо, детектив. На этот личный вопрос я отвечу. Но только на этот. Диалоги, о которых я упоминала, касаются не меня, а вас. Что же до моей миссии, то она заключается в помощи мужчинам и женщинам из этого управления. Это если рассматривать вопрос в узком аспекте. В более широком смысле я помогаю обществу, помогаю жителям этого города. Чем увереннее будут действовать копы, тем безопаснее станет жизнь, тем лучше будут чувствовать себя здесь люди. О'кей?

– Впечатляет. Но как же мне рассказать вам о своей миссии? Может, сжать свой рассказ до нескольких предложений, чтобы получилось нечто вроде короткой статьи из толкового словаря?

– Мистер... я хотела сказать, детектив Босх. Если вы и впредь собираетесь язвить и насмешничать, мы с вами никуда не продвинемся. А значит, в обозримом будущем вы к своей работе не вернетесь. Вы этого, что ли, добиваетесь?

В знак капитуляции Босх поднял руки. Кармен Хинойос опустила глаза и стала просматривать записи в лежавшем перед ней на столе служебном блокноте в желтой обложке. Поскольку она на него не смотрела, Босх снова занялся исследованием ее внешности. У Кармен были крошечные смуглые ладошки, которые она чинно положила на стол по обе стороны от блокнота. Колец на пальцах не было, зато в правой руке она держала дорогую на вид авторучку. Босх считал, что дорогими ручками пользуются люди, чрезмерно заботящиеся о своем имидже. Впрочем, в отношении Кармен он мог и ошибаться. На носу у нее красовались очки в тонкой черепаховой оправе, а темные волосы она зачесала назад и туго стянула лентой на затылке. По мнению Босха, такие женщины в нежном возрасте носят на зубах ортодонтические скобы. Но он мог и ошибаться. Наконец она оторвалась от блокнота, подняла голову, и их глаза встретились.