Знакомьтесь – Тигр! - Лесли Чартерис

размышлял об убийственной силе привычки. И вдруг случилось нечто, показавшее Саймону, что привычки могут быть более убийственными, чем он предполагал.

Фьють!

Что-то просвистело мимо уха, и галька, которую Саймон отрешенно разглядывал, отскочила в сторону, а предмет, ее разбросавший, улетел куда-то в море.

— Не повезло тебе, парень. Промахнулся на пару дюймов, — пробормотал Саймон и вскочил на ноги прежде, чем до него донеслось эхо выстрела.

Быстро прикинув траекторию полета пули, он понял, что стреляли откуда-то со скалы между Бункером и деревней. Однако стрелка он не увидел. Мгновением позже на краю скалы появился Орас и взволнованно окликнул хозяина. Тот помахал ему полотенцем и, подойдя к скале, принялся без видимых усилий карабкаться наверх, ничуть не беспокоясь, что снайпер может выстрелить снова. Вскоре Саймон уже стоял наверху и, уперев руки в бока, заинтересованно разглядывал место, расположенное ниже по склону, с которого в него стреляли. Там, на расстоянии в четверть мили, густели заросли кустов. За ними вилась проселочная дорога в деревню. Пожав плечами, Саймон повернулся к негодующему Орасу.

— Тигр знает свое дело, — с ноткой восхищения заметил он.

— Молокосос! Сопляк! — вспылил Орас. — О чем вы только думали? Надеюсь, это послужит вам уроком!.. Вы не ранены, сэр? — наконец проявил он сочувствие.

— Нет. Но пуля пролетела совсем рядом.

Орас всплеснул руками.

— Жаль, что он промахнулся! В следующий раз вы не были бы столь беспечны! Не промажь он, я бы его даже поблагодарил! Ну, попадись мне только эта свинья в руки! — нелогично закончил Орас и, прихрамывая, пошел к Бункеру.

В войну Орас, будучи сержантом морской пехоты, под Зебрюгге получил немецкую пулю в правое бедро и с тех пор хромал.

— Завтрак через полминуты, — бросил он через плечо.

Насвистывая какой-то мотив, Саймон неспешно пошел за слугой.

Ровно через полминуты — Саймон как раз успел усесться в кресло — в гостиную вошел Орас с подносом. Он окинул взглядом безукоризненно причесанные волосы хозяина, нарядную (в понимании Саймона) одежду — белоснежную шелковую тенниску, серые фланелевые брюки, носки, туфли — и фыркнул.

Саймон с улыбкой поднял крышку с блюда, на котором обнаружилась яичница с беконом.

— Похоже, вскоре здесь что-то разыграется.

Орас хмыкнул.

— Вот тебе и «хм». Оркестр на месте, за сценой готовятся к выходу, дирижер взъерошил волосы, вторые скрипки уходят со своих мест, сторож дует в свисток, капитан командует «полный вперед!», а…

— А кофий остывает.

Саймон намазал маслом треугольник тоста.

— До чего же ты бесчувственный, Орас! Что ж, если мои метафоры не произвели на тебя впечатления, выскажусь проще: пора.

Орас согласно кивнул и вернулся на импровизированную кухню.

Позавтракав, Саймон сел в кресло, из которого открывался прекрасный вид на скалу и море внизу. Бегло пролистав вчерашнюю газету (в Бейкомб почта доходила на сутки позже), он неспешно закурил. Наконец встал, накинул поношенный твидовый пиджак, взял тяжелую трость и подошел к зашторенному проему входной двери.

— Орас!

— Сэр? — Слуга возник на пороге кухни.

— Я собираюсь прогуляться. Вернусь к обеду.

— Да-да, сэр… Сэр! — Орас достал из-под фартука пугающего вида револьвер довоенного производства, любовно погладил его и протянул хозяину. — На вид ничего особенного, и не сказать, чтобы стрелял прицельно, зато им можно проделать в ком-нибудь такую дыру, какая не снилась нынешним пукалкам.

— Спасибо, но он слишком громкий. Предпочитаю «Анну».

Орас опять хмыкнул. Этим коротким звуком он мог передать любой оттенок чувств, и Саймон даже не усомнился в том, что сейчас слуга выражает порицание.

Саймон извлек из наплечной кобуры нож с рукоятью из слоновой кости, покрытой узорной резьбой. Слегка загнутое узкое лезвие около шести дюймов в длину было наточено очень остро — хоть брейся. Идеально сбалансированный, нож казался живым продолжением руки. Бросок — и он серебристой молнией взмыл ввысь. Саймон ловко поймал его за рукоять и мгновенно убрал в ножны. Нож будто растаял в руках.

— Не оскорбляй «Анну». — Саймон назидательно поднял указательный палец. — Она оттяпает противнику кисть, прежде чем тот успеет вытащить пистолет.

Оставив Ораса в пессимистическом раздражении, Святой пошел в деревню.

Стояли теплые дни раннего лета — а именно летом выбор Бункера в качестве дома был хоть как-то обоснован; о другой причине столь странного выбора мы скажем позже. Саймон спускался к деревне, посвистывая и помахивая тяжелой тростью, одновременно зорко оглядывая местность. Он направился прямо к кустам, которые этим утром показались ему идеальным укрытием для снайпера. Дождя не было уже несколько дней, и даже натренированный глаз Саймона не нашел в зарослях ничего подозрительного. Зато у края скалы в траве блеснуло что-то золотистое. Гильза.

— Маузер. Плохо, очень плохо…

Саймон сунул гильзу в карман и тщательно изучил землю вокруг, но так и не смог составить представления о незнакомом стрелке.

Рыбацкая деревушка Бейкомб находилась едва выше уровня моря; по обе стороны от нее высились скалы, позади расстилались холмы, а перед ней ширился Бристольский залив. Бункер Саймона венчал правую скалу и являлся единственным строением на десять миль к востоку. К левой, чуть более низкой скале лепились красные и серые дома аристократов. Благодаря Орасу, который с пользой для дела посидел в прибрежном пабе, Саймон уже знал имена и привычки местных олигархов. Самым богатым из них был Ганс Блюм, бур[2] лет пятидесяти; он же считался самым скупым жителем Девоншира. У Блюма частенько гостил племянник по имени Алджернон де Бретон Ломас-Копер, которого, в отличие от дяди, в народе любили. Юноша носил монокль, принадлежал к золотой молодежи и обладал, по мнению местных, крайне привлекательной задницей.

Представителем сливок общества был сэр Майкл Лэппинг, судья в отставке; пролетариата — сэр Джон Биттл, некогда оптом торговавший бакалейными товарами. Было здесь и свое поместье, однако без лорда, поскольку его унаследовала грозная мужеподобная леди — мисс Агата Гиртон. Никем не уважаемая и не любимая, она жила в поместье с воспитанницей, которую, наоборот, уважали и любили буквально все деревенские жители без исключения. Остальное население левой скалы составляли два чиновника из Британской Индии со скучными фамилиями Смит и Шоу, которые жили в крохотном домишке на свою пенсию, и доктор Керн.

— До чего же скучное и обыденное общество, — задумчиво произнес Саймон, остановившись в начале улицы. — За исключением разве что воспитанницы леди Агаты. Не она ли станет героиней сего мимолетного романа?

С этой обнадеживающей мыслью Саймон направился к «Голубой луне», которая служила одновременно клубом и пабом. Увы, сегодня ему не суждено было туда попасть. Когда он проходил мимо магазина, удовлетворяющего потребности жителей Бейкомба во всякой всячине — от обуви до лодок и сургуча, — на крыльцо