Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник) - Александр Чичерин

16 марта. Суббота.

Дневка. Я лично отправился в Лугу получить третное жалованье, которым нас наградил государь.[14]

17 марта. Воскресенье.

Штаб полка перешел в с. Городец, а моя рота – в д. Юбру, я же остался в Городце, так как был дежурным и должен был явиться с рапортом, и только к вечеру прибыл в Юбру, чтобы присоединиться к моей роте.

18 марта. Понедельник.

В Заполье. Крестьянин, у которого мы остановились, был старик 130 лет.

19 марта. Вторник.

Село Велени, направо от большой дороги. Снег валил хлопьями и затруднял поход.

20 марта. Среда.

Дневка. В отведенной нам квартире в печке не было трубы, и, пока топили, дым душил нас. Хозяин нашей квартиры был старик 135 лет, он хорошо помнил Петра Великого и говорил о своем меньшем брате, которому было 100 лет, что он еще молод.

21 марта. Четверг.

Д. Опоки, в двух верстах от селения Боровичи, где находится штаб полка. Утром я сделал замечание Чичерину за его грубое обращение, а сам получил выговор от командира полка полковника Криднера, который, обгоняя в пути роту, нашел по обыкновению к чему придраться.

22 марта. Пятница.

Г. Порхов. Наш бригадный генерал барон Розен[15] сегодня обогнал нас и приказал назавтра сделать дневку, хотя по расписанию дневка назначена была на послезавтра. Это распоряжение нам было очень приятно, так как несравненно приятнее остановиться в городе, нежели в деревне. Для меня лично эта дневка представляла особый интерес, я очень беспокоился о моих письмах, так как г-жа Б. мне сообщала, что ее мужу стало известно о том, что она меня сопровождала до Пулкова.

23 марта. Суббота.

Дневка.

24 марта. Воскресенье.

С. Кузнецово, а штаб полка – в Голодушках. От Порхова до Кузнецова местность очень живописная, но сильный холодный ветер и дурная погода сделали переход не совсем приятным.

25 марта. Понедельник.

Липовик, недалеко от штаба полка, разместившегося в с. Сорокино. Кашкарев[16] догнал нас сегодня. Он привез мне несколько писем от г-жи Б. и несколько безделушек, которые она мне переслала. Ее письма меня очень тронули. Она упрекала меня в том, что более месяца не получала от меня писем, чем я очень был огорчен.

26 марта. Вторник.

Стега. Как только прибыли, я нанял крестьянскую повозку для поездки в Ашево, в штаб полка. Будучи дежурным по полку, я явился с рапортом к командиру полка и, воспользовавшись удобным случаем, попросил отпуск на несколько дней, чтобы съездить к себе в имение, находящееся вблизи. Полковник обещал удовлетворить мое ходатайство.

27 марта. Среда.

Мое имение Жадрицы.[17] Полк должен был стянуться в Сисино, а так как по пути из с. Стеги надо было пройти через село Ашево, я просил Чичерина напомнить адъютанту Сипягину[18] о том, чтобы он исходатайствовал бы у полковника скорее разрешенный мне отпуск. Все уладилось, и Сипягин вручил мне отпускной билет на пять дней. Я тотчас передал командование ротой Чичерину, нанял возницу и в 1 час с лишним был уже в Новоржеве. Здесь я застал Панютина[19] (прославившегося впоследствии в Венгерской кампании),[20] который был откомандирован от полка для заготовления хлеба. Мы с ним скромно закусили и много толковали о Сперанском[21] и Магницком,[22] которых обвиняли в измене. После этого свидания я отправился в Жадрицы, отстоявшие от Новоржева всего в 15 верстах, где застал дядю[23] уже спавшим. Мой дядя – большой оригинал. Он очень обрадовался, увидев меня. Для него единственное утешение – общество местного священника,[24] за которым он немедленно послал. Громоздкая обстановка комнаты, оригинальное одеяние дяди и низкопоклонство священника, который старался схватить мою руку, чтобы поцеловать ее, – все это меня очень поразило. Придя в себя после всего этого, я отправился в церковь и поклонился праху моего отца у его могилы.[25] В маленьком домике, выстроенном специально для меня по проекту моей сестры, я занял одну комнату с большим венецианским окном, откуда открывался очаровательный вид.