Скверные истории Пети Камнева - Николай Климонтович

Муж Елены Петровны лишь подтрунивал над женой, не принимая ее поклонника всерьез. Поэтому чуть не раз в неделю Михаил Борисович, в первой половине дня, если Елена Петровна бывала дома, без стеснения навещал ее. Даже если она была не одна. Муж Елены Петровны, если попадался гостю в коридоре, не без сарказма, преувеличенно вежливо раскланивался и скрывался в кабинете. Она поила Михаила Борисовича чаем на кухне и слушала. Рассказы гостя были однообразны, но без оттенка жалобности. Он и о любви своей к ней давно не говорил, это подразумевалось. Так, о школьных делах. О своей коммуналке. О больной матери, с которой жил вдвоем. И, конечно, о многочисленных своих дамах. Он никогда не был женат, у него не было детей, но ни с одной женщиной ему, по его словам, интересно не было, ну год, от силы два. И Елена Петровна подтрунивала, мол, такой завидный жених, куда же дамы смотрят .

– Тебя, Ленка, жду, – говорил тот с пафосной серьезностью – они давно, как старые друзья, были на ты , и ему за его служение позволялась известная фамильярность. Кроме того, когда он это повторял, Елене Петровне становилось зябко и немного стыдно. Хотя, в общем-то, стыдиться ей было нечего.

Как ни странно, уже под вечер она нашла-таки и Пушкина, и двадцать два. Но у дома оказались другие ворота, и в отворившуюся на минуту калитку она увидела девочку, которая играла в песочнице. В их с Мишей доме не было ни песочницы, ни девочки. Елена Петровна поняла, что сходит с ума. Она отошла всторонку, почувствовав, как устала. Тяжело опустилась на какой-то бугорок. Ей сейчас было ясно, что она очень стара и никому не нужна.

Теперь она успела понять, конечно, что Михаил Борисович – мелкая душа, ничтожество, и это особенно очевидно в сравнении с памятью о благородстве ее покойного мужа. Но неожиданно для нее самой оказалось так, что больше никого у нее и нет: дочь – отдалилась, о Пете и говорить не приходилось…

Похоронив мать, Михаил Борисович женился-таки. Причем на одинокой, значительно моложе себя, красивой, как ни странно, и к тому же состоятельной женщине, взрослые дети которой жили отчего-то в Аргентине. Он с молодой, так сказать, женой даже ездил туда, потом рассказывал, что хотел привезти и подарить мачете, без которого пропадешь то ли в сельве, то ли в пампасах, но отобрали на таможне. Зачем Елене Петровне было мачете? Впрочем, скорее всего, это он все приврал, чтобы не дарить подарков – с возрастом Миша стал, мягко говоря, жадноват.

После Аргентины он сделался в своей школе завучем, чем гордился, а молодая жена быстро умерла. И Миша остался вдовцом и наследником и квартиры, и машины, и этой самой дачи с гаражом в Валентиновке. Квартиру, впрочем, пришлось потом вернуть аргентинским детям. Но все остальное он прибрал.

И как скверно все было на похоронах. Пришла толпа физиков, многих Елена Петровна и не видела никогда. Лиза настояла на отпевании. А ведь Виктор не был верующим, хоть и крещен, конечно, в детстве. И в церковь никогда не ходил. Но Елене Петровне уж было не до того: пусть отпевают. Тем более что все похоронные хлопоты, беготню с документами и оплату могильщиков Лиза взяла на себя.

Прощание проходило в кладбищенской церкви, куда гроб привезли из больничного морга. Елене Петровне пришлось долго стоять в трауре, который ей наскоро соорудила дочь, впереди толпы родственников, друзей и коллег, среди которых мелькнул и Миша (к ней – из деликатности, наверное, – не подходил), стоять у ног покойного, перед грудой цветов, пока поп кадил и читал заупокойные молитвы. Ей хотелось обнять мужа, но отчего-то сразу не разрешили, поставили здесь. Наконец священник дежурным голосом пригласил прощаться, Елена Петровна медленно пошла вперед, к голове мужа, а за ней все остальные. И – она вспоминала об этом с болью и тоской – Петя, стоявший на правах первенца прямо за ней, нетерпеливо подтолкнул ее, когда она все не отрывала губы от холодного лба и гладила пышные седые еще живые волосы. И сквозь отчаяние поняла, отчего сын так торопится: выпить на поминках.

Сил идти через все мокрое весеннее кладбище к могиле у Елены Петровны не нашлось. И она попросила отвезти ее домой, твердо решив, что накажет Лизе себя, когда умрет, сжечь в крематории. А уж урну зарыть здесь, рядом с Витей. Во время поминок она не выходила из своей комнаты, только слышала сквозь дверь, как по-хозяйски распоряжается Лиза. И понимала со смирением, что не только мужа, но и своего дома у нее больше нет.

На похоронах Виктора Львовича я, конечно, присутствовал. То, что Елена Петровна приняла за бестактную торопливость в поведении Пети, было связано с каким-то странным возбуждением, охватившим его после смерти отца. Подобное случается с нервными людьми в моменты особенно острых переживаний. Скажем, он даже у могилы был не то чтобы весел, но не к месту шутлив. И я помню, с каким осуждением смотрели на него физики, коллеги его отца. Известное равнодушие проявляла скорее Лиза, но это тоже было внешнее впечатление: просто она заняла себя хлопотами и похоронными заботами, и это ее отвлекало. А выпить Петя, скорее всего, действительно хотел.

Михаил Борисович нашел ее в сумерках на станции, Елена Петровна сидела на скамейке. Она не казалась испуганной и не плакала. Но посмотрела на него без радости, почти безучастно, сказала вот, наконец-то , будто у них было назначено здесь свидание. Ему показалось, что, как ни странно, она была на него обижена. Он уже давным-давно приехал из Москвы, поставил машину в гараж, потом обыскал весь дом, решил было, что Елена Петровна сбежала. Как девчонка . Но все ее вещи были на месте. И никакой записки. Проклиная все на свете, потому что у него было много домашних дел и он устал , Михаил Борисович отправился на поиски. Сходил на речку, по берегам которой на затоптанной, в проплешинах, траве валялись немногие голые отдыхающие и ловили последние солнечные лучи. Потом по наитию направился на станцию, где Елену Петровну и обнаружил. Ее, свою старую любовь всей жизни , как он говорил выспренне. Хоть теперь и не был в этом уверен. Впрочем, он всегда точно знал, что рано или поздно она будет ему принадлежать. Потому что он был тверд в достижении своих целей и умел ждать .

Нет, Елена Петровна, конечно, никуда не поехала бы, если б не дети. Но едва прошло девять дней после похорон, Лиза объявила, что она и ее новый муж начинают делать в квартире капитальный ремонт. Включая трубы . И уже одолжили денег. Что ремонт продлится чуть не все лето, и она, Лиза, уже нашла небольшую квартиру , в которую они все и переедут на это время. А если тебе, мама, будет неудобно, то Петя обещал устроить тебя в пансионат .

– Все будет хорошо, мама, и мы все потом здесь распрекрасненько устроимся, – говорила Лиза, наливая чай, не выпуская при этом сигарету изо рта. – Ты только посмотри, до чего все здесь запущено. Так жить нельзя.

Елена Петровна подумала, что без мужа она жить распрекрасненько уже не будет никогда, кроме того, ее коробила Лизина деловитость, но она соглашалась, да, ремонта давно не делали. Хорошо, в пансионат, не в дом престарелых , подумала Елена Петровна, но вслух ничего не сказала. И возражать не стала: теперь она целиком зависела от дочери. Только попросила сначала перевезти ее в эту самую квартиру, а лишь потом начать здесь все крушить . В одном этом крушить можно было угадать всю меру ее одиночества и отчаяния.