Стальная бабочка - Марго Белицкая

Это могло означать все, что угодно от «Да, я не одобряю разврат» до «А можно мне подобрать грудастую девицу, которая любит больших сильных парней?».

Синдбад истолковал невразумительное мычание Масрура в выгодном для себя ключе.

— Наверняка в квартале удовольствий найдутся прекрасные массажистки, которые согласятся размять плечи моим товарищам. Поспешим же! — воодушевленно объявил Синдбад, ускоряя шаг.

Джафар уныло поплелся следом, бормоча себе под нос что-то про глупость некоторых знаменитых героев. Масрур остался невозмутим, как скала.

Трое синдрийцев шли по запруженным народом улицам квартала удовольствий. Все вокруг тонуло в томном золотисто-алом свете фонарей. Встречающиеся на пути женщины в кричаще-ярких платьях призывно улыбались коралловыми губами, их глаза хищно блестели, рассматривая драгоценности Синдбада. Мужчины же все казались пьяными, но вряд ли от вина. На лицах многих застыло блаженно-глуповатое выражение. Казалось, сам воздух на улицах пропитан негой и обещаниями запретных наслаждений.

— О, вот симпатичное заведение, давайте заглянем сюда, — предложил Синдбад, останавливаясь перед двухэтажным зданием, окруженным украшенным резными лилиями забором.

Перед входом висели красные бумажные фонарики, а на вывеске блестели серебряные буквы «Белая лилия».

— По-моему, выглядит просто отвратно, — припечатал Джафар.

— Если хочешь, можешь вернуться в гостиницу, — с готовностью предложил Синдбад.

— Ну уж нет! Кто-то же должен за тобой приглядеть!

Синдбад только пожал плечами и ступил на крыльцо.

Все куртизанки, у которых не было особых заказов, собрались в одной из внутренних комнат. В глазах рябило от расшитых платьев и блестящих украшений.

Когда Когьёку вошла, то сразу же поднялся шелест шепотков.

— А вот и наша принцесса, — с издевкой проговорила Цайшен.

Они с Когьёку были давними соперницами, хозяйка прочила одну из них на место главной куртизанки. Девушки вели негласную войну, состоящую из обмена колкими замечаниями и мелких пакостей друг другу.

— Поздравляю, сегодня ты наконец-то станешь настоящей куртизанкой, — протянула Цайшен с гаденькой улыбкой. — Наверняка, твоим первым будет прекрасный принц из дворца. Или, может быть, он спасет тебя и возьмет в жены? Ведь как можно отдать невинность дочери императора какому-то низкорожденному мужчине?

Ее подружки захихикали, а Когьёку затряслась от бешенства, сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Популярные в борделе шуточки о ее якобы знатном происхождении ранили особенно больно.

Когьёку была готова броситься на Цайшен, расцарапать ей лицо, вырвать волосы. И плевать, что будет потом! Но тут в комнату вплыла хозяйка заведения.

Для приписываемых ей сорока пяти лет Фаран выглядела великолепно, она тщательно следила за собой и могла бы казаться красавицей, если бы не глаза: холодные, колючие. Под ее тяжелым взглядом все куртизанки, в том числе и Когьёку, съежились, втянув головы в плечи.

— Сегодня у нас много важных гостей, — произнесла Фаран. — Генерал Ли, советник Ван, господин Боссан…

При упоминании последнего внутренности Когьёку скрутились в ледяной ком.

«О нет, только не Боссан. Хоть бы он пришел сюда не ради права первой ночи, хоть бы».

— А также самый главный гость, с которым надлежит быть особенно обходительными. Нас посетил сам Синдбад, — значительно закончила Фаран.

По рядам девушек прокатился изумленный вздох.

— Синдбад?

— Сам Синдбад?

— Не может быть!

— О, я столько о нем слышала!

— Как нам повезло!

Когьёку тоже в свое время зачитывалась историями о приключениях легендарного покорителя семи подземелий, пока не решила, что жить мечтами о далеких странах глупо и не забросила все свои книги в дальний сундук.

«Неужели к нам пришел сам король Синдрии? Вряд ли. Скорее всего, это какой-нибудь мошенник, решивший воспользоваться славой Синдбада, чтобы даром поразвлечься. В любом случае, даже если он настоящий герой, он всего лишь мужчина. Они все одинаковые, когда дело доходит до постели».

Подумав так, Когьёку тут же забыла о Синдбаде. Гораздо больше ее занимал Боссан.

«О Рух, сжалься! Хоть бы он пришел сюда не из-за меня. Может быть, он пришел к Юй Лянь, она ведь его любимица. Да, да, он пришел к ней».

Напуганная Когьёку не слышала, что еще говорила Фаран, но вдруг хозяйка молниеносным движением оказалась рядом с ней. Она больно схватила Когьёку за подбородок, резко приподняла ее лицо, заставляя смотреть прямо в свои безжалостные глаза.

— Сегодня на аукцион будет выставлена твоя невинность. Я рассчитываю, что мои затраты на тебя окупятся. — Голос Фаран скрежетал, как ржавое железо. — И запомни, дрянь, если вздумаешь упасть в обморок, как Хуэй в прошлом месяце, я не посмотрю на ценность твоей шкуры и прикажу высечь тебя на заднем дворе, а затем отдам солдатне. Ясно?

— Ясно, — пискнула Когьёку.

— Не слышу! — рявкнула Фаран.

— Ясно, госпожа! — отбарабанила Когьёку, словно новобранец на плацу.

Фаран изобразила отвратительную пародию на материнскую улыбку.

— Вот и умница. А теперь шагом марш в комнату для гостей!

Куртизанки вереницей потянулись в коридор, прошли на первый этаж и стайкой прелестных фей впорхнули в главный зал. Здесь за изящными деревянными столиками сидели роскошно одетые мужчины. Комнату окутывал приглушенный розовато-золотистый свет, оживляя росписи на стенах: обнаженные танцовщицы изгибались в соблазнительных позах, двигались в такт тихой мелодии, лившейся словно из ниоткуда. Разлитый в воздухе сладкий аромат благовоний довершал картину, расслабляя и настраивая на нужный лад.

«До чего гадкое место», — подумала Когьёку.

Она шла последней, точно за несшей поднос с угощением Цайшен, и не преминула отомстить за недавние шутки. Когьёку наступила на подол соперницы, и та с визгом упала прямо на увешанного драгоценностями длинноволосого мужчину в белых одеждах. Поднос довершил катастрофу: сливовая наливка вылилась под ноги гостю, тарелка с рисом и мясом, исполнив немыслимый пируэт, приземлилась точно ему на макушку.

Мысленно Когьёку злорадно ухмыльнулась: сегодня ее ждут мучения, так пусть достанется не ей одной. Гостей всегда раздражала неловкость куртизанок, Когьёку уже предвкушала, как мужчина разозлится, и Фаран устроит Цайшен взбучку.

— Какая ты горячая, сама прыгаешь мне в объятия. Люблю таких смелых девушек. — Глубокий голос длинноволосого гостя звучал совсем не рассержено, а весело. — И покормила мой тюрбан. Думаю, ему понравилось угощение.

Он добродушно улыбался Цайшен, подхватил со стола салфетку и небрежно стряхнул с головы еду.