Похититель детей - Джеральд Бром

Девочка вытерла слезы и сумела улыбнуться, только головой покачав в ответ на его глупую сказку. Но, когда он пригласил ее отправиться с ним, она вдруг обнаружила, что верит ему. И пусть внутренний голос откуда-то из глубины души предупреждал, что от этого странного мальчишки лучше держаться подальше, ей хотелось лишь одного – последовать за ним.

Она оглядела крохотную спальню, в которой этот мужчина лишил ее столь многого. Здесь не было ничего, кроме горьких воспоминаний. Что ей терять?

Как только мальчишка поднялся, снова собравшись в путь, она быстро оделась и последовала за ним – вниз по пожарной лестнице, на улицу, в ночь.

Если бы только девочка могла побеседовать с другими ребятами – с теми, кто рискнул последовать за золотоглазым мальчишкой прежде, – то поняла бы: в жизни всегда есть что терять.

В одном из уголков Проспект-парка в боро[1] Бруклин среди деревьев прятался вор. Но этому вору не нужны были ни оставленные без присмотра кошельки, ни сотовые телефоны, ни фотокамеры. Этот вор присматривался к детям.

Была ранняя осень, солнце клонилось к закату, и вор, похититель детей, лежа в тени, среди опавших листьев, наблюдал за игравшими ребятишками. Дети взбирались на горку в виде огромной зеленой черепахи, съезжали вниз по ярко-желтому желобу, смеялись, вопили, дразнились, гонялись друг за дружкой по кругу. Но похитителя детей не интересовали все эти радостные лица. Ему требовался вовсе не любой ребенок. Он был разборчив. Он высматривал печальные лица, одиночек… пропащих детей. И чем старше, тем лучше – предпочтительно лет тринадцати-четырнадцати: подростки сильнее, выносливее, а значит, склонны дольше оставаться в живых.

Вор понимал, что Матушка Удача улыбнулась ему, когда он нашел ту девочку. Она оказалась хорошей добычей – к несчастью для ее папаши. Вор усмехнулся, вспомнив, какую забавную рожу состроил тот человек, когда нож вошел в его грудь. Но куда же Матушка Удача запропастилась теперь? Два дня охоты – и ничего! Прошлой ночью ему удалось довольно близко познакомиться с одним мальчишкой, но этого было мало. Поморщившись, он напомнил себе, что торопиться нельзя, вначале с ними нужно подружиться, завоевать их доверие – без этого ребенка не украсть.

Быть может, Матушка Удача вернется к нему этим вечером? Похититель детей знал: городские парки – прекрасные охотничьи угодья. Беспризорные, сбежавшие из дому, частенько располагаются на ночлег в кустах, умываются в общественных туалетах и постоянно ищут друзей.

Вот потому-то, пока солнце медленно скрывалось за городскими зданиями, в парк вместе с сумерками прокрался и вор. Теперь он лежал в засаде, выжидая, когда же сгущающаяся тьма рассортирует играющих детей.

Ник влетел в помещение склада и, тяжело дыша, прижался спиной к стальной двери. Прислонившись щекой к холодному металлу, он крепко зажмурил глаза.

– Блин, – сказал он. – Теперь мне точно конец. Вот шляпа-то…

В свои четырнадцать Ник был тощ и не по возрасту мал ростом. Темные, неровно подстриженные пряди волос обрамляли узкое лицо, подчеркивая его бледность. Ему давно пора было постричься, но в последнее время стрижка заботила его меньше всего на свете.

Ник сбросил рюкзак на пол, откинул челку со лба и осторожно закатал рукав черной джинсовой куртки. Взглянув на ожоги поперек внутренней стороны предплечья, он болезненно сморщился. Вздувшиеся красные отметины перекрещивали руку, складываясь в неровную букву Н.

Как ни старался Ник выбросить этот кошмар из головы, он возвращался вновь и вновь жгучими, яркими вспышками. Он прижат к полу – к полу собственной кухни. Тошнотворно-кислый вкус губки для мытья посуды во рту. Марко, огромный, с толстым загривком, хищно скалит зубы, ухмыляется, держа в пламени газовой горелки проволочную вешалку. Проволока дымится, раскаляется докрасна, а затем… боль, жуткая жгучая боль! И этот запах, господи, и, что еще хуже, звук… Он никогда не забудет шипения собственной плоти под раскаленным железом! Он пробует закричать, но только давится шершавой мокрой губкой, кашляет, а они смеются. Марко ржет прямо ему в лицо – длинный клок волос на его подбородке трясется, выпученные глаза налиты кровью.

– Знаешь, что значит это «эн»? – злобно цедит он. – Знаешь, педрила? Это значит «нарик». Еще раз кому-нибудь вякнешь, и я выжгу все это, мать его, слово на твоем длинном языке. Понял, ушлепок?

Ник вздрогнул и открыл глаза.

– Надо двигать…

Подхватив с пола рюкзак, он расстегнул молнию. Внутри было немного чипсов, хлеб, банка арахисового масла, карманный нож, две банки содовой, серая кроличья лапка на кожаном шнурке – и тысяч на тридцать долларов метамфетамина.

Покопавшись в сотнях крохотных пластиковых пакетиков, он отыскал серую кроличью лапку. Кроличья лапка была подарком отца – единственным, что осталось у Ника на память о нем. Поцеловав талисман, мальчик надел его на шею. Сегодня удача требовалась ему, как никогда.

Он выглянул за дверь и быстро окинул взглядом оживленную улицу: не видно ли где обшарпанного зеленого микроавтобуса? Он надеялся, что какой-нибудь затор замедлит уличное движение и поможет ему добраться до метро живым, но поток машин двигался ровно и быстро. Между тем день угасал; вскоре микроавтобус станет лишь еще одной парой сверкающих в ночи фар…

Закинув рюкзак на плечо, Ник выскользнул на тротуар и, огибая немногих пешеходов, быстро домчался до конца квартала. На углу дул пронизывающий ветер, люди поднимали воротники и опускали взгляды. Ник тоже поднял воротник, обогнул группу пожилых людей, выстроившихся в очередь перед итальянским ресторанчиком, и постарался затеряться среди тех, кто шел к метро, возвращаясь с работы.

«Все, Ники-бой, – подумал он. – Конец тебе теперь». Но в глубине души он был рад и сделал бы что угодно, только бы увидеть рожи этих сукиных детей, когда они обнаружат, что их нычка пуста. Теперь Марко не скоро вернется в бизнес.

Сзади раздался гудок. Ник вздрогнул и резко обернулся. Сердце затрепетало у самого горла. Но это был не обшарпанный зеленый микроавтобус – просто кто-то решил запарковаться во втором ряду. При виде деревьев впереди Ник почувствовал неимоверное облегчение. До Проспект-парка оставался всего квартал. Там, в зарослях, его нелегко будет заметить. Можно пройти через парк и выйти прямо к станции метро!

Ник сорвался с места и помчался вперед.