Демоны кушают кашу - Тимофей Царенко

— Она мне сказала, что ни о каком браке между нами не может идти и речи! Аргументировала она это тем, что из меня получится просто отвратительный отец! Начиталась этих работ профессора Маскитоса… — Голос громилы выражал растерянность ему не свойственную.

Гринривер расхохотался.

— Мистер Салех, я наверно даже где-то сочувствую вашему горю… Или нет, не сочувствую, но готов вам всецело помочь! Но объясните, как? Человека в этом деле менее подходящего еще требуется поискать! — Ричард постучал кончиком пальца по газетному заголовку. — Впрочем, если вы того хотите, могу начать против этого профессора Маскитоса компанию в прессе. Или нанять молодчиков чтобы те переломали ему все кости. Даже готов лично поучаствовать в его бесследном исчезновении! — Молодой человек от души веселился.

— Ну, ты ведь это, держишь змею… Может понимаешь, чего, ну, в воспитании…

Ричард, уверенный в том, что готов ко всему и смело сделавший глоток из чашки с кофе, покраснел лицом и странно кивнул головой силясь унять кашель. После чего заткнул нос салфеткой.

Борьба за чистоту дорого костюма продлилась некоторое время. В итоге, обуздав рвущееся из глотки кофе, графеныш откинулся на кресле и совсем по-плебейски заржал. Он пытался зажать рот, но смех все равно прорывался через ладонь. Смеялся молодой человек долго…

— Мммистер Салех! — Голос Ричарда еще немного дрожал от смеха. — Позвольте вам напомнить, Нарцисса механоид, она куда как менее живая, чем ваша винтовка! Я кормлю её хронометрами и резиной, а еще могу наматывать на руку и колошматить пьянчуг по трактирам, кстати, в вашей компании. Боюсь, в нашем общении с ней взаимодействии куда как меньше педагогики чем в рутинной чистке обычного, не живого оружия. Я, признаться, и держу ее только из-за абсолютной уникальности.

— И чтоб баб трахать… — Поникшим голосом добавил Рей.

— И это тоже, Мистер Салех, знали бы вы, в какое неистовство приводит женщин ощущение живого механизма на нежной коже! — Голос молодого человека стал мечтательным.

— Ну и мерзость, Ричард, живая змея для постельных утех! Фу! Гадость какая! — Лицо, обезображенное десятками шрамов и начисто лишенное волос, перекосило.

— Я готов подумать над вашей проблемой и предложить решение. Но мне потребуется какое-то время и, возможно, консультация с экспертами. — Гринривер поспешно перевел тему разговора. — Но от вас я потребую погасить мой долг перед вами за проигранный спор!

— Какой из? У тебя их ведь до черта. — Рей задумчиво поднял глаза к потолку.

— Любой, на ваш выбор. — Ричард был сама любезность.

— Хорошо. Я просто не знаю, к кому еще обратиться! — В голосе Салеха прозвучала искренняя благодарность. — А то все остальные разбегаются.

— Издержки репутации… — Гринривер согласно кивнул, глядя в пламя, что плясало по дровам камина.

Повисло молчание.

— Мистер Салех?

— Да, Ричард?

— А у вас разве нет каких-то своих дел? — В голосе молодого аристократа появился лед.

— Нет, ни единого, я в город поехал тебя разыскивая.

— Я хотел побыть в одиночестве. Не могли бы вы меня покинуть? — Устал намекать Гринривер.

— Не, как можно? Я же швейцара в больницу отправил. Значит охранять тебя не кому. Я вот и охраняю, все согласно нашего с тобой договора. Обеспечиваю приватность и уединение. Пункт девять, подпункт два. — Рей шумно хлебнул чай из стакана.

— Тогда, может быть, для этих целей вы встанете перед дверью? На место швейцара? — Голос Ричарда стал раздраженным.

— Зачем? Погода ведь собачья. А если кто придёт, в дверь постучат. Я открою. И это, попроси ужин чтобы подали, я с самого утра не жрамши. Хороший стейк меня бы устроил. И кальвадоса, шкалик.

— Мистер Салех, а вы, часом не ахуели? — Уже прорычал доведённый до бешенства Гринривер.

— Нет, с чего ты так решил?

Стон, полный отчаяния, был ему ответом.

*****

Императорский дворец, небольшой кабинет, выходящий окнами в живописный сад. В кабинете небольшой камин, что скорее создает уют, нежели согревает. Перед камином кресло. В нем сидит высокий круглолицый мужчина. Лицо его украшают завитые усы. На мужчине скромный мундир, отделанный пурпуром — цветом императорской фамилии. Длинные пальцы унизывают перстни. Впрочем, перстни столь же далеки от обычных украшений как муха от дракона.

Лицо хозяина кабинета отражает работу мысли. Он задумчиво стучит пальцами по подлокотнику кресла и пламя в камине пляшет в такт, завиваясь в крохотные смерчи.

Раздается тихий шелест, словно ветер колышет опавшие листья. Мужчина оборачивается к двери и шевелит пальцами в повелительном жесте. Инкрустированное дверное полотно идет рябью и из него выступает человеческое лицо.

— Маркиз Морцих, ваше величество. Прикажете принять?

Снова короткий жест пальцами. Лицо тонет в позолоченном дереве, и дверь вновь становится нормальной. После чего бесшумно раскрывается.

В комнату заходит высокий мужчина в черном камзоле. Рукава и лацканы его одежды отделаны серебром, что кажется, слегка светится.

У гостя вытянутое изможденное лицо, словно скульптор высекал из куска мрамора идеально-красивого человека, но так и забросил на половину. Тонкие черные волосы, словно пропитанные маслом, облепляют череп.

Хозяин кабинета взирает на огонь, не обернувшись.

Маркиз Морцих рассматривает спинку кресла. На его лице невозможно прочесть не единой эмоции.

— Ваше величество? — Напоминает о себе гость.

— На столе бумага. Прочти. — Шелестящий, едва различимый голос, проносится кабинету почти заглушаемый потрескиванием огня.

Мужчина делает четыре шага и поднимает бумагу. Карие глаза слегка подрагивают, пристальный взгляд скользит по строчкам. Под конец прочтения маска спокойствия трескается. Некрасивое лицо искажает гримаса ненависти. Впрочем, маркиз быстро возвращает себе контроль. Лишь в глубине карих глаз пляшут цепные тени.

— Я не поеду. Вы обещали мне полтора десятка лет. Прошло всего четыре. — Произносит визитер, и его слова горным обвалом рокочут в комнате. Голос слабо похож на человеческий.

Молчание становится ему ответом.

— У меня нет другого выхода, Клаус. Или ты решишь проблему, или я обращу в пепел всю провинцию. Там живет почти миллион человек. Женщины, дети. Они уже гибнут. Кордоны непроходимы.

— Я уже принес в жертву жену. Мне предлагают пожертвовать дочерью? — Теперь голос прозвучал мертвым песком, что засыпает могилу в пустыне.

— Если пожелаешь, бери ее с собой.

— И если я не удержу проклятие, то выжженная провинция станет самым милосердным исходом. — Горько проговорил маркиз.

— Ты принес клятвы.