Брачная ночь с графом - Амелия Грей

– Презренный грубиян! – завизжала женщина. Повернувшись к «мужу», добавила: – Дай мне пистолет, жалкий трус! Я сама его пристрелю!

Шагнув к мужчине, она ухватилась за ствол. Коротышка покачал головой и оттолкнул ее. И тут Адам метнулся к мошеннику и ударом ладони резко отвел оружие от своей груди. В следующее мгновение раздался грохот, и пуля, никому не причинив вреда, вонзилась в стену.

Адам был гораздо выше мошенника, шире его в плечах и тяжелее, по меньшей мере, на два стоуна[1]. Ему не составило труда выхватить у того пистолет, швырнуть его на пол и припечатать негодяя к стене. Адам зажал предплечьем горло коротышки и заглянул в его испуганные глаза.

Криво усмехнулся, а затем, отпустив испуганного мошенника, отступил на насколько шагов. Похоже, сегодня ему не суждено умереть.

В конце зимы

На северном побережье Йоркшира редко бывало тепло, ветер почти никогда не утихал, да и солнце не жаловало эти края своим сиянием. Но все это не имело значения; серое небо, холод и влажный ветер вполне устраивали Адама.

Его небольшой дом находился менее чем в получасе ходьбы от скалистых утесов, тянувшихся вдоль берега. Он прекрасно знал этот путь так же хорошо, так как за последние два года ходил к воде столько раз, что протоптал дорожку в каменистой неровной почве. Глядя вдаль, на бескрайнее Северное море, он обретал некоторый покой, которого больше нигде не находил.

Когда он впервые предпринял эту короткую прогулку, ему захотелось броситься в волны, бушующие внизу. Но он никогда не был трусом, поэтому решил: покинуть этот мир – слишком легкий путь избавиться от терзавшей его боли. Нет, ему следовало жить и стойко переносить страдания, вызванные смертью жены, а также жгучее чувство вины за свою причастность к этой трагедии.

Адам протянул руку и погладил Фараона по светлой шерсти. Этот огромный испанский мастиф стал его верным другом после того, как Адам год назад спас его от кнута жестокого лавочника. Глубокие шрамы на теле пса все еще ощущались под ладонью.

Несколько раз в неделю Адам и его собака совершали прогулки к морю. Чаще всего он позволял Фараону задавать темп – тот обожал такие прогулки. Фараон все еще оставался в душе щенком и всегда был рад прогуляться с хозяином. Но на вершине утеса пес никогда не покидал Адама, хотя в других ситуациях очень любил обнюхать окрестности, порыться в земле или поохотиться. Казалось, Фараон понимал, что на утесе они с хозяином должны стоять, думать… и вспоминать.

– Что ж, пойдем, парень, – сказал Адам и снова погладил пса. – Нам пора возвращаться. Надо посмотреть, что миссис Лич оставила для нас на ужин. Держу пари, это опять тушеная баранина. А ты как думаешь?

Пес тявкнул, затем повернулся, и они неспешно побрели обратно к дому. Перебравшись через гребень утеса, Адам увидел черную лакированную карету, раскрашенную красным и золотистым. Причем карета стояла перед его домом. Кучер же в красивой ливрее и стражник в мундире сидели на своих местах. Последние два года друзья Адама, Брэй и Харрисон, навещали его примерно в это время. Но они ни за что не отправились бы в Йоркшир в карете: это заняло бы вдвое больше времени, чем путешествие верхом.

Заметив карету одновременно с хозяином, пес остановился. Затем ощетинился и грозно залаял.

– Спокойно, Фараон, – произнес Адам, поглаживая собаку. – Я тоже не люблю чужаков, однако нам не следует демонстрировать это. Похоже, тебе ужасно хочется узнать, кто это такие. Что ж, тогда отправляйся-ка вперед и выясни это. Только не пугай никого.

Пес ринулся вниз по холму с громким лаем, словно являлся одним из ужасающих церберов, стражей ада. Адам тоже ускорил шаг. «Скорее всего, это кто-то сбился с дороги», – решил он. И если так, то следовало помочь этим людям. Когда он добрался до экипажа, Фараон уже стоял перед дверцей кареты, попеременно то лая, то сердито рыча.

– Фараон, сейчас же перестань, – произнес Адам, слегка подтолкнув ногой пса, чтобы убрать его с дороги. – Лучше найди себе какое-нибудь дело.

Тут окошко в дверце кареты открылось, и круглолицый джентльмен с глазами слегка навыкате высунул голову наружу и сказал:

– Доброго вам дня. Подскажите, не тот ли это дом, где проживает граф Грейхок?

Адаму хотелось соврать и отправить этого джентльмена на бесплодные поиски куда-нибудь в другой конец долины. Но что хорошего могло из этого выйти? Со временем этот человек выяснит, что его провели, и вернется. Уж лучше избавиться от него прямо сейчас, не так ли?

– А кто его спрашивает? – осведомился Адам.

– Я мистер Альфред Хопскотч, посланник принца. Он отправил меня к графу по неотложному делу.

Адам насторожился. Неужели сам принц послал к нему этого человека? Но что же ему надо?

С любопытством взглянув на посланника, Адам спросил:

– И чего же принц хочет от меня?

Мистер Хопскотч с удивлением вскинул кустистые брови и оглядел собеседника с ног до головы. Было очевидно, что он никогда не видел графа в одежде простолюдина и с распущенными волосами до плеч. Но Адаму было на это наплевать – его вполне устраивал и такой внешний вид.

Посланник покосился на Фараона, обнюхивавшего колеса кареты. Наверное, пес пытался определить, которое из колес лучше подходит для того, чтобы его пометить.

– Я буду рад все объяснить, но боюсь, что пес не позволит мне выйти, – пробормотал визитер.

Адам пожал плечами.

– Видите ли, он всегда недоброжелательно относится к незнакомцам.

Мистер Хопскотч снова взглянул на пса.

– А он может укусить?

– Только по моей команде.

– В таком случае… Полагаю, вы не отдадите такого приказа, так что я могу выйти. – Тучный мистер Хопскотч открыл дверцу, вылез из кареты и затворил за собой. Сняв шляпу, отвесил хозяину глубокий поклон и, радостно улыбаясь, проговорил:

– Лорд Грейхок, простите, что не узнал вас. Я ожидал увидеть кого-то… Ну, не имеет значения. Так вот, принц получил ваше письмо с просьбой передать титул графа Грейхока вашему наследнику. И он послал меня сообщить вам, что вы не вправе отказываться от положения пэра Англии.

– Мне нет от него никакой пользы, – проворчал Адам.

Мистер Хопскотч с опаской поглядывал на Фараона – тот подошел к нему и принялся обнюхивать полы его сюртука. В смущении откашлявшись, посланник принца вновь заговорил:

– Тем не менее титул принадлежит вам, и вы не можете так просто избавиться от него. Конечно, вы не обязаны занимать свое место в парламенте прямо сейчас. Но ведь кто-то должен позаботиться о родовой собственности, связанной с титулом… А по закону вы – единственный, кто может сделать это.