Охота на Мясника - Константин Алов

— Это они тебе так говорят?

— Нет, просто они меня опекают как малолетнего детсадовца. Знаешь, иногда я думаю, что лучше бы надо мной смеялись. Я себя каким-то инвалидом-иждивенцем чувствую. Меня в лучшую группу сунули, а я в ней как балласт-тяжеловес. Для меня их снисходительность иногда хуже пощечины. Поэтому для меня найти склад Мясника — вопрос жизни и смерти.

Девушка вздохнула:

— Про таких как ты раньше говорили: "Он снедаем гордыней". Что ж с тобой делать? Давай искать твой клад, пока твоя гордыня тебя совсем не доснедала. А нам здесь болтаться не опасно?

— О чем ты, конечно нет! После нашей зачистки здесь наступила тишь-благодать. Место повышенной безопасности. Считай, что мы с тобой гуляем по музею боевой славы. А я типа экскурсовода.

Молодой человек гордо приосанился. Он был вооружен табельным пистолетом и это обстоятельство немало прибавляло ему уверенности в своих силах.

— Значит вы этого Мясника арестовали? — несколько успокоившись повторила свой вопрос девушка.

— Не совсем, — замялся ее спутник. — Наш Крюков пленных брать не любит. Я же говорю — потрошители и маньяки его хобби. По службе они нам даже в план не засчитываются, скорее наоборот. Начальство ругается, говорит, что мы не своим делом занимаемся. Поэтому Крюк этих уродов отмороженных сразу "передает компетентным органам". Он так патологоанатомов называет.

Девушка покраснела от возмущения:

— Ну ничего себе! Вы со своим Крюковым кем себя вообразили? Латиноамериканским эскадроном смерти? А про судебные ошибки ты слышал? Вы человека убьете, а он не виноват! Назад ведь не вернешь. Или твой Крюков никогда не ошибается?

— Почему? Случается. Недавно как раз ошибка вышла. Настоящий юридический казус. Пасли мы одного урода — трех девочек в Тушино зверски изнасиловал и горло перерезал. Выпасли его, взяли с поличным при попытке очередного изнасилования. И опасная бритва в руке. Знаешь, он нам как родным обрадовался. Спасибо, говорит, что задержали. А то вижу, говорит, что плохими вещами занимаюсь, а ничего с собой поделать не могу. Страдаю, говорит, без этого дела, ну просто как алкаш без водки. В том смысле, что он не преступник и подонок, а просто больной человек и его не расстреливать, а жалеть нужно. Ну мы его и пожалели.

Помянули даже потом.

— Как это? В каком смысле "потом"?

— После несчастного случая. Упал он. Прямо на ступеньки перед подъездом. И разбился — башка вдребезги.

— Разве можно так сильно разбиться, упав на ступеньки?

— А он с пятого этажа падал. Почти как Савинков. А в морге откатали у него отпечатки пальцев, оказалось — ошибочка вышла. Совсем другой мужик. Этот в Измайловском парке восемь женщин убил. Его с девяносто второго года искали.

— А Мясник тоже упал и разбился? Или был убит "при попытке к бегству"? — в словах девушки послышалась неприкрытая ирония.

— Нет, — лицо молодого человека непроизвольно расплылось в улыбке. — Крюков велел мне написать в рапорте, что маньяк был "растерзан толпой возмущенных очевидцев".

— Здесь? Толпа очевидцев? Откуда? — девушка в недоумении оглянулась. Кроме них двоих в парке по-прежнему не было ни души.

— Ладно, не придирайся к словам. Самое главное — одним уродом на земле стало меньше. И без всяких процессуальных формальностей, как говорит Крюков. Так что Мясник теперь в аду чистосердечное признание пишет. Хотя… — в голосе молодого человека послышалась неуверенность.

— Что?

— Знаешь, когда его подстрелили, он не сразу умер. И очень тихо так, я один слышал, сказал, что еще вернется. Что он вроде как бессмертный. Ну и подох. Я ребятам рассказал, но они, ясное дело, только посмеялись. Чепуха, конечно, дурацкое суеверие. Слушай, под пятницу говорят, сны сбываются. Мне сегодня как раз Мясник приснился. Представляешь? Выходит из-за дерева со своим длинным ножом и заявляет:

"Привет, я вернулся"!

— Прекрати немедленно, мне страшно! — девушка невольно посмотрела в сторону старой липы и вдруг тихо вскрикнула. Из-за толстого ствола дерева выступила фигура мужчины в длинном плаще. В опущенной руке он сжимал громадный нож, усеянный по обуху зубьями.

— Привет, я вернулся, — сказал он.

Молодой человек лихорадочно задергал молнию куртки. Его пистолет находился в подмышечной кобуре. Он понимал, что уже не успеет его достать…

* * *

Вдоль высокого забора, отделявшего парк Боженово от воинской части, спотыкаясь, торопливо шел высокий моложавый человек в длинном плаще. Дойдя до железных ворот с красной звездой, он свернул в проходную КПП.

— Товарищ генерал? Вы? — не сразу узнал его дежурный. — В гражданском прикиде и без машины?

— Моя вчера сломалась, пришлось у компьютерщиков одолжить, которых от "Ипсилона" прикомандировали, у Антона. И эта рухлядь накрылась.

Молодой генерал указал себе за спину, где посреди раскисшей дороги стояли синие ржавые "жигули-копейка".

Дежурный хотел было что-то возразить, но вдруг заметил свежее красное пятно на манжете рубашки генерала:

— У вас кровь на рукаве, — указал он.

— Где? — генерал поморщился. — А, это я в мотор лазил, порезался.

Командир части у себя?

— Только что уехал.

— Я буду у себя в кабинете, — сказал он дежурному.

В кабинете, когда-то принадлежавшем замполиту части, за двойными дверями и толстыми, сложенными руками добросовестных немцев-военнопленных, стенами, экранированными от прослушивания медной сеткой, генерал смог, наконец, взять трубку защищенного скремблером телефона и набрать номер.

— Алло, Риф? Это генерал Павлов. Мне конец!

ЧАСТЬ 1. В ПАУТИНЕ

1

"А-я-я-яй убили негра, убили! — из колонок в салоне припаркованной неподалеку от метро "шестерки" лилась зажигательная песня. — А-я-я-яй ни за что, ни про что! Суки, замочили"!

Лирическими звуками наслаждались четверо коротко стриженых крепышей в кожаных куртках. При их габаритах можно было только гадать, как они поместились в тесных "жигулях". Несмотря на хмурую осеннюю пору все четверо были в темных очках. Их челюсти перемалывали стиморол без сахара в такт зажигательной мелодии.

— Слышь, Пан, — лениво промычал водитель, — а я бы сейчас под настроение поимел пару сникерсов.

— Вон киоск. Слетай и купи. А мне сигарет возьмешь, — отозвался с заднего сиденья другой из коротко стриженых.

— Ты чо, не въезжаешь? Пару негритосов я бы сейчас мочканул ни за что, ни про что!

— Начинай, — так же лениво отозвался сидящий рядом с ним, видимо старший. — Вон как раз клиенты канают. Пара черножопых.

Из-за угла дома действительно показались двое чернокожих парней.

По тому, как они озирались, можно было догадаться — ребята нездешние прибыли издалека. Может даже из Африки.

— Ну что, разомнемся? — спросил старший, которого водитель назвал Паном.

— Нет проблем!

И все четверо слаженно десантировались из уютного салона в промозглый холод улицы. Они,