Зона: перезагрузка. Топь - Дмитрий Лазарев

– О них, собственно, речь и пойдет, раз уж дела у нас теперь во многом общие.

– Эххх…

– В моем кабинете будет удобнее всего, – усилил натиск научник, видя, что цитадель готова пасть.

– Только покороче, ладно? – обреченно отозвалась наконец «цитадель» и двинулась по коридору следом за Прохоренковым, все еще мусоля в голове прошедшее совещание.

* * *

– …и ментальная активность в Зоне увеличилась на 40 процентов за последние несколько недель, – завершил свой доклад профессор Стебенев, глава научного корпуса уральского отделения АПБР, – что внушает немалую тревогу.

Он обвел взглядом участников совещания, ожидая вопросов. Однако все молчали: слишком тревожной выглядела подводка научников, и было не очень понятно, чего в связи с этим ожидать. Неписаный закон о наказуемости инициативы помнили все, так что открывать рот и привлекать к себе внимание не спешили.

– Лес рук… – Полковник Гнедой, начальник отделения, хлопнул по столу широкой мозолистой ладонью. – Значит, так. Таганайская Зона по всем параметрам переходит в четвертую категорию опасности, но такими темпами и до пятой недалеко. В подобных случаях наши инструкции предусматривают консервацию Обломка… Однако есть рекомендация Москвы указанную меру придержать.

Полковник сделал паузу, ожидая изумленного или возмущенного гула, однако в комнате совещаний повисла напряженная тишина. То ли вышколены были сотрудники отменно, то ли просто не знали, как реагировать на заявление начальника отделения, которое в общем-то можно было назвать из ряда вон выходящим.

– Тем не менее никак не реагировать на возросшую активность Зоны мы не можем. Уже дано указание об усилении охраны Периметра военными частями с тяжелой бронетехникой, но этого мало. Нельзя сидеть и, как тот мужик, ждать, когда грянет гром. Нам нужно организовать экспедицию в глубь территории Зоны силами оперативного и научного корпусов нашего отделения. Мы должны выяснить, чего нам ждать в ближайшее время. Что означает усилившаяся ментальная активность и какие процессы происходят в глубине Зоны, в ближайших окрестностях Обломка. Экипировка двойная… нет, тройная от обычной нормы во всем, что касается вредоносных факторов. Антинова, пси-блокираторы, ан-детекторы… впрочем, не мне вас учить. Командиром экспедиции назначаю капитана Хомчик… – Тут Алине показалось, что тяжелый взгляд полковника, словно дрель, забурился ей в лобную кость. Поэтому она сжала зубы, стараясь ничем не выдать накрывший ее вал отрицательных эмоций, и только молча кивнула. – От научного корпуса – профессор Прохоренков. Команды себе подбираете сами, до шестнадцати ноль-ноль завтрашнего дня представить мне списки на утверждение. Общая численность – не более пятнадцати человек. Вопросы?

* * *

Пока они шли, взгляд Алины гулял по сутулой спине научника. Эдуард Прохоренков, несмотря на восемь лет совместной работы, оставался для нее темной лошадкой. Из всего научного корпуса он, пожалуй, был самым замкнутым и необщительным. Притом что доктор наук в сорок с копейками – это круто, и все такое, складывалось ощущение, что все остальное в своей жизни он принес в жертву работе. Типичный ученый сухарь, немного склонный к полноте и не особо за собой следящий. Запросто мог явиться на совещание к шефу растрепанным и небритым. Алина поймала себя на мысли, что просто не представляет его себе в каком-то ином образе, кроме как в лабораторном халате или джинсах и заношенном пиджаке. Не представляет его веселящимся и выпивающим в компании, не может его вообразить в обществе женщины, если она не его коллега и они не взаимодействуют по работе. Ей казалось, что он и разговаривал-то по большим праздникам, будто слов ему на жизнь отпущено ограниченное количество или они все платные.

Поэтому уже сам факт, что он по собственной инициативе пригласил ее для разговора, был весьма удивительным. Она-то ожидала, что из него придется все клещами тянуть, специально вызывать, чтобы обсудить рабочие вопросы, а тут… Пусть настроение у нее сейчас не самое подходящее, но моментом надо пользоваться, пока этот сухарь снова не облачился в броню и не опустил забрало.

Кабинет Прохоренкова, если только эта каморка заслуживала такого названия, был обставлен предельно аскетично – стол с компьютером на нем, пара стульев, маленький холодильник и кушетка, на которой этот трудоголик, похоже, частенько спал. И все – голые серые стены, ни фотографий, ни каких-либо других цветовых пятен, словно этот человеко-робот хотел избавиться от всего, способного его отвлечь от дела.

Алина села на стул, не дожидаясь приглашения, и поежилась – ей было неуютно в этом мертвом интерьере. Эдуард между тем включил компьютер и мрачно уставился в монитор.

– Вы, наверное, пьете только черный кофе, – внезапно произнесла Алина.

– С чего вы взяли?

– Просто от вашего вида, док, молоко сразу бы скисло, даже в холодильнике, – пояснила оперативница.

Ответом ей был полный непонимания взгляд, и Хомчик сокрушенно махнула рукой:

– Забудьте, проехали. Вы, кажется, хотели поговорить.

– Конечно, – он кивнул. – Мне нужно вам кое-что показать. Вот, смотрите. – Эдуард повернул к ней монитор, весь экран которого занимала карта мира, на которой горело несколько огоньков.

– Что это, док?

– Все известные нам на данный момент пробужденные Обломки.

– Шесть штук?

– По последним данным – да. Два у нас, совсем рядом.

– Таганай и Белоярка, – кивнула Алина.

– Остальные за границей. США, Северная Дакота; Канада, Британская Колумбия; Северная Африка, Эфиопское нагорье и Китай, провинция Хубэй.

– Ну, я примерно в курсе, и что?

– А то, что со времен пробуждения Белоярского Обломка ни с одной из Зон не было таких проблем, как с Таганайской.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Белоярская присмирела почти сразу же, с заграничными коллегами мы держим постоянный контакт. Уровень ментальной активности почти у всех на тридцать процентов ниже, чем у Таганайской, уровень агрессии – вообще несопоставим. Истребители… за границей даже толком не знают, что это такое. Разве что по нашим материалам.

– Не может быть! – изумилась Хомчик.

– Увы, может. Аномалии есть, да. Измененных – тоже определенное количество. Но жертв, если сравнивать с первыми несколькими часами существования Белоярской Зоны и со всей историей Таганайской, грубо говоря, нет.

– И у вас есть этому объяснение?

– Пока нет. Равно как и приказу, который спустили нам сверху.

– Не применять стан?

– Да.

– Ну, вы же ученый, док. Разве не вы первый должны ратовать за то, чтобы изучать неизвестное, а не уничтожать его?

– За казуистику вам пятерка, капитан Х… Алина. Одно дело я, ученый сухарь, у которого ни семьи, ни друзей. Другое – власти, которые вроде как за население отвечают. В Златоусте погибли двадцать тысяч человек, из которых больше половины превратились в истребителей. Таганайская Зона ведет себя как первые, дикие – Краснотайгинская, Печорская, Муромо-Владимирская и, долгое время, Питерская. Она чрезвычайно опасна. И в свете этого указание не трогать ее выглядит по меньшей мере странным.