Мятная полночь - Карина Тихонова

– Лиза! Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь!

– Знаю, – подтвердила я. – Поэтому и ухожу.

– Как тебе не стыдно!

Я так поразилась, что выронила сумку.

– Мне стыдно?! Почему мне должно быть стыдно?! Разве это я сказала тебе в присутствии трехсот человек «пошел вон»?!

Муж затоптался на месте.

– Ну, сказал, подумаешь… С языка сорвалось… Ты тоже хороша, могла бы обратить все в шутку! Я же на тебя не обижался!

– За что? – не поняла я.

– За то, что ты назвала меня занудным, как Катон!

– И что тут обидного? – спросила я.

Муж оскорбленно поджал губы:

– Ну, знаешь… Такие сравнения…

Ясно. Муж понятия не имеет, с кем его сравнили, вот и обижается.

– Катон был римским сенатором, – объяснила я, по привычке учительским тоном. – А занудным я его считаю потому, что он без конца повторял одну фразу: «Карфаген должен быть разрушен»! Карфаген – это город, с которым Рим вел долгие войны. Как видишь, в сравнении с римским сенатором нет ничего обидного.

Муж потоптался на месте еще немного, выискивая к чему бы придраться.

– А еще ты сказала, что мы с Гариком как Кастор и Поллукс! Между прочим, за такое оскорбление нормальные мужики морду бьют!

Я вздохнула.

– Ты неправильно меня понял. Кастор и Поллукс вовсе не представители сексуальных меньшинств. Это братья-близнецы из греческой мифологии. Что тут обидного? Есть такие созвездия! А назвала я вас так потому, что твой заместитель даже галстуки носит точно такие же, как ты! И вообще, стремится быть похожим на тебя, как брат-близнец.

Муж не нашел зацепки в моих объяснениях и засопел. Впрочем, я не сомневаюсь, что он все равно вывернется и выйдет сухим из воды.

– Вот, всегда так! – провозгласил он наконец. – Все в дерьме, а ты на белом коне! Все виноваты, а ты, как всегда, права!

Я не удержалась и громко расхохоталась. Любимый мужской вид защиты – нападение.

– Что ты ржешь?

Я оборвала смех, подхватила сумку и деловито попросила:

– Посторонись.

Муж прищурился.

– Ну и катись! – решил он, отступая в сторону и распахивая дверь. – Интересно, кому ты еще нужна: ни кожи, ни рожи, один выпендреж!.. Топай на все четыре стороны! Пускай подбирает, кто хочет!..

Он что-то еще кричал мне в спину, но я уже не слушала. Птицей слетела с невысокого крыльца, бегом миновала двор, выскочила за ворота и…

…и остановилась посреди чистого поля, полной грудью вдыхая вкусный воздух.

Свобода! Ура!

На всякий случай я отошла подальше от дома. Миновала небольшое поле, углубилась в лес. Нашла куст попышнее, травку позеленее и шмякнулась на прогретую солнцем землю. Господи, как хорошо! Куст надежно спрятал меня от постороннего взгляда, и я разлеглась на траве, раскинув руки в разные стороны. Закрыла глаза, выбросила из головы все мысли: хорошие, плохие… Позже. Обещаю, я обо всем подумаю, только немного позже, ладно?

Так я пролежала долго: почти полчаса. Голова наполнилась блаженной пустотой, тело стало легким, почти невесомым. В верхушках деревьев путался ветер, и листья шелестели надо мной мягко, как опахала. Солнечные блики играли на веках, шелковые травинки нежно гладили кожу. Наконец я открыла глаза. Со вздохом сожаления уселась, поправила заколку в волосах. Вот я и на свободе. Хочешь, не хочешь, нужно обдумать свое положение. С одной стороны, положение не завидное. Как я уже сказала, денег у меня в обрез. Даже смешно называть сумму в пятьсот рублей деньгами. На что их хватит? Только на то, чтобы доехать до Москвы. И то, если попадется бескорыстный водитель. Шестьдесят километров все-таки. Значит, можно сказать, что денег у меня нет вообще. Плохо? Конечно плохо!

Идем дальше.

С работы я уволилась почти полгода назад. Сомневаюсь, что свято место до сих пор пусто. Я работала референтом в коммерческом банке, а такие должности долго вакантными не бывают. Наверняка на этом месте уже сидит «свой человек». Конечно, с высшим образованием, конечно, со знанием двух языков… В общем ничем не хуже меня. А может, и лучше. Наверное, это молодая красивая девушка с ногами от ушей. Еще у нее во рту новейшие зубные протезы, и, когда она улыбается, по стенам офиса бегают солнечные зайчики. Я тихо засмеялась. Тут же сама изумилась своему веселью и спросила: дурочка, над чем ты ржешь? Осталась на бобах и радуешься, как ненормальная!

Действительно, положение не блестящее. Но все минусы перевешивал один солидный плюс: я снова сама себе хозяйка! Пусть все, что я нажила, – это однокомнатная квартирка на окраине города, зато там никто не будет меня унижать! И еще одно немаловажное соображение: я не сиротка. Точнее, сиротка, родители умерли, но у меня есть сестра! Вот! И какая сестра! Я сорвала травинку, прикусила ее передними зубами и задумчиво подперла щеку кулаком.

Моей сестре двадцать один год. Мне тридцать девять. Что вы говорите? Солидная разница? Конечно солидная! А если бы вы увидели нас рядом, то вообще никогда не поверили бы, что мы родные сестры. Точнее говоря, не совсем родные. Сводные.

Наша общая мама второй раз вышла замуж, когда я закончила школу и поступила в институт. Своего отца я почти не помню: он умер, когда я была очень маленькой. Мама героически вытянула меня без помощи бабушек-дедушек, хотя имела все возможности устроить свою личную жизнь. Мама была необыкновенной красавицей. Иногда мне говорят, что я на нее похожа. Но я воспринимаю это как комплимент, не больше.

Итак, мама вышла замуж. Ее избранником стал мужчина намного моложе мамы – на целых десять лет. Двадцать лет назад такой брак был скандальным. Общественное мнение гласило, что мужчина должен быть старше женщины, и все тут! Не знаю, почему. Наверное, потому, что люди привыкли считать это правильным. Так вот, второй муж был не только намного младше мамы. Еще он был татарином и в Москву приехал на заработки. То есть заветной московской прописки не имел. Все мамины соседки, друзья, подруги, коллеги по работе дружно предостерегали маму от опрометчивого шага. «Катя, ему нужна только твоя квартира!» – кричали они в один голос. И оказались не правы. Потому что второй мамин муж исчез из нашей жизни сразу после рождения моей сестры. Алиментов не платил, но и претензий на мамино имущество никогда не предъявлял.

В общем, мою младшую сестренку снова пришлось поднимать маме. Впрочем, теперь ей было намного легче, чем в первый раз. Я была взрослой барышней и вполне могла помочь. Естественно, я помогла.

Я перевелась с очного отделения университета на заочное и пошла работать. Сменила множество профессий: от почтальона до продавщицы в магазине. Потом устроилась работать уборщицей на детской кухне. Дело в том, что у мамы не было молока, и малышку пришлось вскармливать искусственно. Ничего, выкормили. И выросла наша Динка всем на зависть: красавицей и умницей.