Гордость и гордыня - Джейн Остин

— O, тогда, душа моя, почему бы вам не опередить свою дорогую подругу и самой не представить ей мистера Бингли?

— Это невозможно, мистер Беннет, невозможно, коли я сама с ним не знакома. Как несносны ваши поддразнивания!

— Воздаю должное вашей осмотрительности. Бесспорно, две недели знакомства срок слишком краткий. За две недели трудно узнать, каков человек на самом деле. Но, если мы уклонимся, найдутся другие. И, значит, опасность эта не минует миссис Лонг и ее племянниц. A так как она усмотрит в этом добрую услугу, то, если вы решительно против, я окажу ее сам.

Барышни уставились на папеньку в недоумении. Миссис Беннет сказала лишь:

— Вздор! Вздор!

— Что означает столь горячее восклицание? — вскричал мистер Беннет. — Вы почитаете вздором строгое соблюдение правил этикета, когда речь идет о новых знакомствах, и важность, им придаваемую? Нет, тут я никак не могу с вами согласиться. А что скажешь ты, Мэри? Ведь ты, как мне известно, очень глубокомысленная девица, почитываешь мудрые книги и делаешь из них выписки.

Мэри очень хотелось сказать что-то на редкость умное, но ей так ничего в голову и не пришло.

— Пока Мэри приводит в порядок свои мысли, — продолжал папенька, — не вернуться ли нам к мистеру Бингли?

— Я даже имени мистера Бингли больше слушать не желаю, — объявила его супруга.

— Вы меня удручаете. Почему вы прежде меня не предупредили? Знай я об этом нынче утром, так не побывал бы у него с визитом. Очень-очень жаль, но, поскольку визит я ему нанес, нам нельзя будет уклониться от дальнейшего знакомства с ним, не правда ли?

Ошеломление его жены и дочерей не оставляло желать ничего лучшего. И особенно миссис Беннет. Разумеется, едва первые восторги поулеглись, она не преминула указать, что ничего другого и не ожидала.

— Как вы добры, дражайший мистер Беннет! Впрочем, я знала, что в конце концов, сумею вас убедить. Знала, что любовь к нашим девочкам не позволит вам пренебречь таким знакомством. Не могу выразить, как я довольна. И какая бесподобная шутка: побывать у него утром, а рассказать об этом только сейчас.

— Теперь, Китти, ты можешь кашлять, когда и сколько пожелаешь, — сказал мистер Беннет и с этими словами удалился, наскучив излияниями своей супруги.

— Какой у вас превосходный отец, девочки, — сказала та, когда дверь за ним затворилась. — Я просто не в силах вообразить, как вы могли бы его отблагодарить за подобную доброту. Да и меня, коли уж об этом зашла речь. B наши годы, позвольте вам сказать, вовсе не так уж приятно каждый день заводить новые знакомства, но ради вас мы жертвуем всем. Лидия, душенька моя, хоть ты и младшенькая, полагаю, мистер Бингли будет непременно танцевать с тобой на следующем балу.

— О! — мужественно сказала Лидия. — Я не боюсь. Пусть я и младшая, зато самая высокая.

Остальной вечер прошел в догадках, как скоро мистер Бингли отдаст визит, и в обсуждении того, когда им следует пригласить его отобедать у них.

Однако миссис Беннет даже с помощью всех пяти дочерей никакими ухищрениями не удалось вытянуть у своего супруга сколько-нибудь внятного описания наружности мистера Бингли. Они атаковали его и так, и эдак — задавали прямые вопросы, строили всяческие предположения, прибегали к хитроумным догадкам, но он умело избежал всех ловушек, и в конце концов им пришлось удовольствоваться сведениями из вторых рук — от их соседки леди Лукас. Описание оказалось самым лестным. Сэр Уильям от него в восторге. Он очень молод, удивительно хорош собой, весьма любезен — и, в довершение всего, намерен приехать на следующую ассамблею в сопровождении большого общества. Что могло быть восхитительнее! A любовь к танцам — это же первый шаг, чтобы влюбиться. И вспыхнули живейшие надежды на покорение сердца мистера Бингли.

— Кабы увидеть одну мою девочку счастливой хозяйкой Недерфилда да кабы остальные сделали партии не хуже, так мне большего и желать было бы нечего.

Не миновало и трех дней, как мистер Бингли приехал с ответным визитом и десять минут просидел с мистером Беннетом в библиотеке. Он питал надежду увидеть барышень, о красоте которых успел наслышаться, но увидел лишь их папеньку. Зато барышням посчастливилось больше, ибо из окна верхнего этажа они могли убедиться, что сюртук на нем голубой, а лошадь под ним вороной масти.

Вскоре вслед за этим было послано приглашение на обед, и миссис Беннет уже обдумывала, какими блюдами потчевать гостя, чтобы не ударить лицом в грязь, но присланный ответ принудил ее отложить свои планы. Мистеру Бингли на следующий день необходимо быть в Лондоне, а потому он вынужден отказаться от их любезного приглашения, и так далее, и тому подобное.

Миссис Беннет была весьма обескуражена. Она не могла вообразить, какое дело вдруг призвало его в столицу так скоро после переезда в Хартфордшир. Ее снедали опасения, что они впредь будет перепархивать туда-сюда, не задерживаясь в Недерфилде подолгу. Ее страхи несколько рассеяла леди Лукас, высказав предположение, что в Лондон он уехал с тем, чтобы пригласить на бал обещанных гостей, а вскоре пошли слухи, что мистер Бингли прибудет на ассамблею в сопровождении двенадцати дам и семи джентльменов. Такое число дам удручило барышень, однако накануне бала их утешила весть, что из Лондона он привез всего шесть особ женского пола — пять своих сестер и кузину. А в залу собрания их вошло всего пятеро: сам мистер Бингли, две его сестры, муж старшей и еще один молодой человек.

Мистер Бингли был красив и выглядел истинным джентльменом. Выражение его лица отличалось большой приятностью, а манеры — мягкостью и непринужденностью. Его сестры, тоже очень недурные собой, держались как особы, принадлежащие к высшему свету. Его шурин, мистер Хэрст, был, разумеется, джентльменом, но ничем не примечательным, однако его друг, мистер Дарси, стал вскоре средоточием всеобщего внимания благодаря высокой стройной фигуре, правильным чертам лица, благородной осанке, а также слуху, который уже через пять минут после его появления успел обежать всю залу — он оказался обладателем годового дохода в десять тысяч фунтов. Мужчины объявили его на редкость представительным, а дамы сочли куда более красивым, чем мистер Бингли, и он оставался предметом всеобщего восхищения примерно половину вечера, но мало-помалу общество почувствовало себя оскорбленным его манерами и разочаровалось в нем; ибо обнаружилось, что он несносный гордец, почитает себя выше всех, и ему невозможно угодить. После чего даже обширное поместье в Дербишире не воспрепятствовало заключению, что черты лица у него надменные и неприятные и что он не идет нив какое сравнение со своим другом.

Вскоре мистер Бингли был уже знаком со всеми в зале, кто хоть что-нибудь значил. Он веселился от души, не пропустил ни одного танца, огорчился, что бал кончился столь рано, и упомянул, что непременно даст бал в Недерфилде. Столь превосходные качества свидетельствовали сами за себя. Какая разница между ними его другом! Мистер Дарси пригласил на первый танец миссис Хэрст, еще один он протанцевал с мисс Бингли, не пожелал, чтобы его представили другим дамами девицам, а остальное время прохаживался по залу, порой останавливаясь обменяться несколькими фразами со своим другом, его сестрами и шурином. Приговор ему был вынесен единодушный: самый чванный гордец, самый невыносимый человек в мире! Все от души надеялись, что он никогда больше здесь не покажется. Среди особенно восстававших на него была и миссис Беннет, чье негодование на подобное поведение усугубилось пренебрежением, с каким он отозвался об одной из ее дочерей.