Дурное поведение - Пенелопа Дуглас

Платье обтягивало грудь и спину и спадало до самых пят, равномерно расширяясь ниже талии. Ткань была ярко-красной и отлично смотрелась с моей черной металлической полумаской с плавными изгибами и кружевным узором. Единственным украшением служила пара бриллиантовых сережек-гвоздиков, подаренных мне десять лет назад родителями в честь победы в юношеском турнире Открытого чемпионата США.

Нагнувшись, я сняла одну туфлю – ненавижу подобную обувь – и размяла ногу. В голове не укладывается, как другие женщины ежедневно ходят на каблуках – это же так неудобно.

Балансируя на одной ноге, я схватила свой бокал с шампанским. Туфля выскользнула из пальцев и свалилась на пол. Вздохнув, я наклонилась, чтобы ее поднять, но кто-то сжал мое запястье и забрал у меня бокал.

– Осторожнее, – предупредил глубокий мужской голос.

Я перевела взгляд на лужу шампанского на полу. Мужчина быстро опустился передо мной на одно колено так, чтобы не испортить брюки.

– Позвольте мне, – предложил он.

Стараясь не обращать внимания на трепет в груди, я смотрела, как он уверенным движением надевает туфлю, держа меня за лодыжку. Его пальцы были теплыми, и мое сердце забилось чаще, что вызвало волну раздражения.

Он был без маски в отличие от большинства гостей. Отец говорил, что, вероятно, такой человек не играет в игры и не испытывает необходимости сливаться с толпой. Он открыто показывает, что из себя представляет. Бесстрашный, смелый, нарушитель правил…

Мой внутренний циник, однако, сказал бы, что мужчина просто забыл свою маску дома.

Незнакомец с интересом взглянул на меня, заносчиво скривив губы. Я сразу поняла, что он старше меня.

Намного.

Судя по едва заметным морщинкам вокруг глаз, ему было лет тридцать пять. И хотя это еще не старость, рядом со мной – а мне двадцать три – он казался человеком практически из другого поколения.

Мне и это в нем понравилось. А уж если он так уверенно владеет руками, то, возможно, и языком тоже. Я имею в виду – в беседе.

Темные волосы аккуратно уложены, сшитый на заказ шерстяной смокинг настолько черный, что все остальные блекли на его фоне. Начищенные туфли сияли ярче «Ролекса», хвала за это Господу. Мужчины, выставляющие свое богатство напоказ, такие капризные.

И он был очень красив. Острый подбородок, высокие скулы, серо-голубые глаза, прямые черные брови.

Более чем красив. Обольстителен.

Мои губы тронула легкая улыбка.

– Спасибо, – вполголоса поблагодарила я, опуская ногу обратно на пол.

Его пальцы скользнули на дюйм выше по моей икре, прежде чем отпустить. По коже пробежал озноб. А он действительно смелый.

Я выдержала его взгляд – цвета облаков, полных непролитого дождя, – и затем мужчина поднялся, выпрямившись во весь рост и не делая ни малейшей попытки отодвинуться.

– Теряешь обувь, проливаешь напитки… ты всегда такая оторва? – поддразнил он меня, и тепло разлилось внизу моего живота.

– Трогаешь незнакомых женщин, бросаешь высокомерные замечания… ты всегда такой грубиян? – парировала я.

В его глазах мелькнули искорки смеха, но я не стала дожидаться ответа.

Взяв со стола свой бокал, я скользнула мимо мужчины, возвращаясь к картине. Если он такой, каким мне показался, то последует за мной. Ему придется постараться, чтобы завоевать мое внимание, пусть он меня уже заинтересовал.

Я поднесла бокал к губам, ощутила на языке холодную горечь пузырьков и почувствовала, что мужчина наблюдает за мной.

– Не похоже, что ты здесь веселишься, – заметил он, шагнув ко мне.

У его одеколона был тонкий приятный аромат, и мои веки на мгновение затрепетали.

– Напротив… – Я указала на репродукцию. – Я как раз размышляла о том, что немного бензина и одна спичка улучшат эту картину.

Он тихо рассмеялся, его глаза замерцали в тусклом свете банкетного зала.

– Все так плохо, да?

Я со вздохом кивнула.

– Плохо.

Стоя с ним бок о бок, я в полной мере оценила его комплекцию. При росте в сто семьдесят сантиметров меня нельзя назвать коротышкой, но даже на каблуках я доставала ему только до плеча. Мужчина обладал широкой грудью и мускулистыми руками – этого не мог скрыть даже смокинг.

Незнакомец посмотрел на меня сверху вниз с явным выражением превосходства.

– И часто тебя посещают пироманские фантазии? – спросил он, открыто забавляясь.

Я снова повернулась к картине, рассеянно глядя на нее и обдумывая его вопрос.

Меня посещало много фантазий, и пироманских, и прочих, но какой простушкой бы я показалась, признавшись ему в этом? Слишком банально. Не стоит поддаваться.

– Я не хочу ничего поджигать, – заверила я собеседника. – Мне просто нравится стоять посреди горящих комнат.

Я допила шампанское и повернулась, чтобы поставить бокал на стол, но мужчина остановил меня.

– И как долго бы ты так простояла? – спросил он задумчиво. – То есть до того, как попыталась бы сбежать?

– Дольше всех.

Он усмехнулся.

– А как насчет тебя? – задала я встречный вопрос. – Ты бы бросился к выходу вместе с обезумевшей толпой?

– Нет, – ответил он. – Я, естественно, уже стоял бы на улице.

Озадаченная, я прищурилась.

– В конце концов, это ведь я здесь все поджег, – прошептал он.

У меня заболела челюсть – так сильно захотелось улыбнуться. Во время разговора мужчина смотрел мне прямо в глаза. Конечно, меня интересовали не столько его ответы, сколько его способность поддерживать беседу. Я могла бы поучаствовать в светском разговоре, но все получилось гораздо веселее.

– Жаль, что тебе не нравится эта картина, – сказал он.

У меня снова завибрировал телефон, но я проигнорировала его.

– Дега – замечательный художник, – откашлявшись, заговорила я. – Он мне нравится. Во многих своих работах он стремился передать движение, а не изображать неподвижные фигуры.

– Кроме этой.

Собеседник кивком указал на полотно с изображением одинокой женщины, сидящей в баре.

– Да, кроме этой, – согласилась я, сделав жест в сторону работы под названием «Абсент». – Дега также пытался показать людей, оторванных от общества. Когда эту картину представили публике, критики назвали ее уродливой и отвратительной.

– Но тебе она нравится, – заключил он.

Я медленно двинулась вдоль стены, не сомневаясь, что за мной последуют.

– Да, даже когда репродукция выполнена плохим художником, – пошутила я. – Но, к счастью, никто здесь не заметит разницы.